На утрамбованной земляной площадке два старика вдруг вскочили, словно их пронзила молния.
Дядюшка Карлен, утративший былую ловкость много лет назад, неожиданно одним движением ладони оттолкнулся от стола и рывком поднялся. Тяжёлая дубовая столешница дрогнула, посуда зазвенела, закачались миски и чаши.
А тётушка Айлин даже кашлять забыла — широко раскрыла затуманенные глаза и, дрожа, вгляделась в сторону, откуда донёсся знакомый голос.
Но сколько ни щурилась, различить можно было лишь две смутные фигуры — даже пола не разобрать. Зато слух, слава богам, ещё не подвёл: в звуках, что звали её по имени, слышалось что‑то до боли родное, отголосок того детского голоса, что она помнила во сне.
— Маленький Грэйт?.. — прошептала она.
Рядом, тяжело дыша, стоял муж. Его сиплое дыхание заставило Айлин испугаться — не хватит ли ему воздуха, не рухнет ли он прямо сейчас.
— Тётушка Айлин, это я! — отозвался тот же ясный, юношеский голос.
Сквозь шум зала и гул людских голосов к ним быстро приближался высокий парень — уже не мальчик, но ещё не мужчина. Он шагнул вперёд и мягкими, тёплыми руками поддержал старушку.
— Тётушка Айлин, присядьте, прошу! Да, это я вернулся. Не тревожьтесь, я не уйду, не исчезну внезапно, как прежде…
Грэйт сел рядом, тихо утешая её. Сухие пальцы старухи вцепились в его ладонь, но уже не могли вдавиться в кожу, не могли причинить боли.
И всё же он ощутил странное облегчение: руки её стали мягче, не такие потрескавшиеся, как в памяти. Значит, в последние годы она меньше работала, не мыла бельё в ледяной воде.
— Маленький Грэйт… правда, ты! — наконец выдохнула Айлин, оправившись от волнения. Она поспешно замахала рукой, приказывая подать стулья, убрать остывшие блюда и принести свежую еду.
— Посмотри на меня, совсем растерялась — даже не усадила тебя за стол! С дороги ведь, должно быть, голоден? А эта девушка…
Старуха повернулась к Сайриле. Увидев серебристые волосы и светлое лицо, она просияла, и каждая морщинка будто заиграла радостью.
— Это та, что была с тобой в прошлый раз, верно? Сайрила? Так ведь тебя зовут, Сайрила? Садись, садись, у нас в деревне еда простая, не смей воротить нос!
Сайрила стояла рядом с Грэйтом, улыбаясь. Она не перебивала, позволив тётушке хлопотать и суетливо ставить перед ней блюда.
В её заботливой простоте было столько тепла, что Сайриле стало по‑настоящему уютно.
Когда шум немного улёгся, Грэйт сел рядом с Айлин и, перекусывая, отвечал на её нескончаемые вопросы.
А по залу уже шёл шёпот — крестьяне, наёмники, даже внуки капитана Карлена перешёптывались:
Маленький Грэйт?
Тот самый?
Грэйт Нордмарк, маг?
Говорили, что он теперь восемнадцатого круга — архимаг.
Для здешних людей, знавших лишь девятый как высший предел, это звучало почти как «полубог».
Одно они знали точно: с тех пор как маг Нордмарк вернулся в Нивис, сам градоначальник и башня магов взяли под охрану его дом и памятный камень — вся Хартлан‑сити видела это.
Карлен получил своё поместье именно благодаря дружбе с Нордмарком; а Эдвард и Рэймон, тоже из старых знакомых, вскоре стали рыцарями.
Так это он?
Он вернулся?
Но почему выглядит таким молодым?
И девушка рядом — та же, что приезжала прежде? Ей ведь не больше шестнадцати?..
Грэйт не слушал ни слова. С улыбкой он протянул руку — и в воздухе возникла гроздь алых ягод, мягко опустилась в миски перед Айлин и Карленом.
— Попробуйте, тётушка, дядюшка. Не спешите, ешьте медленно — они полезны для здоровья.
Мяса чудовищ, плодов магических растений, эликсиров — у него было вдоволь, любого уровня. Но старикам такое не подойдёт: тела их уже не выдержат силы высших существ.
А вот ягоды, выращенные заклинанием Божественного плода, были мягки и питательны, укрепляли жизнь — то, что нужно старым и малым.
— Это, должно быть, дорого… — неуверенно произнесла Айлин, глядя то на Грэйта, то на внучку, что недавно помогала ей отдышаться.
Грэйт улыбнулся, вновь вызвал гроздь ягод и подвинул девочке.
— Пустяки. Это всего лишь заклинание первого круга, я владел им ещё до того, как покинул Хартлан. Ешьте, не жалейте — они долго не хранятся, пусть и ребёнок попробует.
Только тогда старики решились. Ягоды таяли во рту, оставляя прохладную сладость и лёгкий аромат.
Грэйт ел простой деревенский хлеб и овощной суп, наблюдая за ними внимательно.
Айлин сильно исхудала: кожа на лице и руках обвисла, будто прилипла к костям. Это была не та благородная «старческая худоба», а тревожный признак — мышцы ослабли, тело потеряло запас сил, и любая болезнь могла стать последней.
Лицо побледнело, зубов почти не осталось — неудивительно, что ей трудно жевать, отсюда и недоедание.
Даже если на столе теперь белый хлеб, а не чёрный с древесной трухой, это мало помогало.
Глаза мутные — катаракта, хотя зрение ещё не совсем угасло. Остальное требовало тщательного осмотра.
Карлен держался бодрее, но и его тело хранило следы старых ран. Особенно тяжёл был тот случай, когда он, ещё молодой, получил разрыв печени — тогда Грэйт сумел залечить плоть, но утраченная жизненная сила так и не вернулась.
Надо остаться здесь подольше, — подумал он. Подлечить их как следует.
— Маленький Грэйт, — тихо спросила Айлин, когда стол опустел, — ты надолго к нам?
— На время, тётушка Айлин. Не волнуйтесь, я привёз с собой дом — у мага есть собственное жилище, волшебное, просторное.
Он поспешил поддержать её, когда она поднялась, и шаг за шагом довёл до комнаты, усадил в кресло.
Потом раскрыл ладонь и мягко прикрыл её глаза.
— Закройте их, тётушка…
Тёплое сияние магии просочилось из его руки. Он незаметно применил новое заклинание — Регенерация органов.
Клетки ожили, обновляясь и очищаясь, и когда он убрал ладонь, взгляд старушки стал ясным, как весеннее небо.
— Маленький Грэйт… я вижу тебя! Вижу ясно, как в молодости! — воскликнула она, и глаза её засветились слезами. — Как же ты вырос, мальчик мой… как многого достиг!
