Первой мыслью Грэйта было почти рефлекторное:
Может, применить «Ограниченное желание» и не мучиться?
Одно заклинание — и вот уже у него целая партия, или хотя бы одно-единственное зерно пшеницы: урожайное, многоколосое, устойчивое к полеганию, болезням и вредителям, не боящееся соли и холода, с наследуемыми признаками…
Какое счастье! Какая лёгкая дорога для исследований!
Но Грэйт не успел даже сунуть руку в карман за алмазом — и тут же отказался от этой мысли.
«Ограниченное желание» действительно удобно в работе, но последствия его непредсказуемы. Даже если это не настоящее «Великое желание», а лишь его урезанная версия, без чётких условий и заданного пути оно нередко выдаёт результат из разряда: «ну формально ведь исполнилось?»
Например, пшеница получилась — но из травы превратилась в древесное растение. Мечта «укрыться в тени колоса» вроде бы сбылась, только вот если одно растение занимает целый квадратный метр, толку от него немного.
Или другой вариант: пшеница осталась пшеницей, но вдруг стала требовать мясных удобрений. Что тут скажешь — земледелец просто падает в обморок.
А бывает и так: всё вроде бы в порядке, но требования к свету и теплу внезапно сравниваются с рисом — и в королевстве Кент она уже не растёт вовсе.
Удивительно? Неожиданно?
Да нет, всё это уже проходили — и в Натуральном ордене, и в Магическом совете, и у прочих чародеев. Спотыкались на обычных культурах, на магических растениях, на животных и даже на чудовищах.
Поэтому, когда Грэйт выбирал тему исследования, старейшина Тайпроса, жрецы Природы из исследовательской группы и записи предшественников единодушно твердили ему одно и то же:
Если только не прижмёт совсем — не вздумай использовать «Ограниченное желание»!
Что ж… значит, остаётся работать по‑старому.
Жизнь нелегка, — Грэйт вздохнул.
Он распределил задания. Каждому виду семян — по два жреца Природы. Их задача: различая хромосомные точки между базовой и улучшенной линией, вмешиваться силой природы и шаг за шагом выяснять, какая именно точка даёт нужный эффект.
Вырастить — проверить, снова вырастить — снова проверить…
— Э‑э… — Аннивиия, прижимая к груди выданный план, неуверенно подняла глаза. — Учитель, а если этот способ не сработает? Ну, если сила природы не настолько тонка, чтобы «выключить» конкретную точку? Или если пшеница просто не поймёт, что мы от неё хотим?
— Хм, такое возможно, — спокойно кивнул Грэйт. Конечно возможно. В любом исследовании хватает непредвиденных трудностей.
Даже в прежнем мире, где пользовались генным редактированием, ошибок было море: то вырезали не то, то недорезали, то вырезали лишнее и потом не могли собрать обратно. И это при том, что о генах там знали куда больше!
А здесь — пурины с пиримидинами толком не изучены, геном не секвенирован, флуоресцентных зондов нет, а они уже мечтают о хромосомных операциях…
Что ж, неудача — норма, успех — случайность.
— За работу, господа! — подвёл он итог.
Поручения разошлись по лабораториям, а Грэйт тем временем попытался связаться со старшей сестрой Филби.
Сестра, когда мы были на Драконьем острове, ты взяла мой исследовательский бюджет и открыла группу по изучению хромосом. Как там успехи? Неужели, раз я вернулся в Нивис, а ты стала легендой, проект забросили? Взяла мои средства — будь добра, покажи хоть какие‑то результаты!
— Простите, легендарная Филби сейчас в Небесном городе драконов, мы передадим ей сообщение.
— Простите, легендарная Филби находится за пределами Мирового барьера, мы передадим ей сообщение.
— Простите, легендарная Филби в бою, мы передадим ей сообщение…
Запрос Грэйта перескакивал с Драконьего острова в Небесный город, оттуда — за Мировой барьер, в полустационарную базу на метеорите.
Каждый раз ответ звучал вежливо, даже обнадёживающе, но самой Филби на связи не было.
— Когда же сестра вернётся? — пробормотал он. — Постойте, а сколько она уже в походе?
— Обычно один боевой цикл длится месяц‑два. Легендарная Филби ушла всего семь дней назад, так что ждать придётся долго…
Эх…
Учитель и старшая сестра — обе сражаются в Небесном городе. Особенно Филби: похоже, решила воспользоваться нашествием внешних врагов, чтобы набить руку и заработать побольше очков заслуги, вернуться уже легендой второго ранга.
И действительно, у неё был именно такой план.
В Небесном городе — раздолье: врагов хватает, целей для испытаний тоже, можно оттачивать новые умения, проверять легендарные заклинания.
А главное — драконы оплачивают все боевые расходы! Ещё и награды выдают, и редкие внеземные материалы попадаются под руку.
Но важнее всего — за Мировым барьером можно добыть массу останков противников для опытов. Те странные вещества, что она назвала «полупроводниками», обладали удивительными свойствами, и Филби горела любопытством.
Эксперименты с фотоэффектом тоже шли на славу: на метеоритной базе почему‑то почти не было помех, и результаты появлялись один за другим.
Если бы не требование — только легенды могут жить за барьером, чтобы при опасности успеть вернуться, — она бы давно перевезла туда всю башню и всех своих магов.
Филби с радостью сражалась и с тем же восторгом занималась исследованиями.
А что до сканирования хромосом силой разума, определения атомных или хотя бы молекулярных структур — занятие, конечно, любопытное, но для легенды вроде неё не первостепенное. Пусть этим занимаются ученики и младшие маги, разве не логично?
— Когда вы уже покажете результат? — бросала она своим подчинённым. — Этот проект нужен младшему Грэйту! Работайте быстрее! Не справляетесь — сканируйте разумом, заодно потренируете ментальную силу!
Таковы были её распоряжения. А маги, которых она притащила на Драконий остров, если не добивались успеха, оставались там надолго — день за днём, год за годом.
— Есть ли хоть какой‑нибудь способ увидеть эти хромосомы? — простонал молодой маг, закончив десятую серию электрофореза и потирая виски. — Сканировать разумом слишком больно…
В раздражении он схватил с полки несколько флаконов с реагентами и стал выливать их один за другим.
— Дарис! Ты с ума сошёл? Остановись!
— Эти зелья стоят целое состояние! Десятая часть бюджета лаборатории ушла на них!
— Их привозят раз в месяц! Если всё выльешь — останемся без ничего! —
Голоса перекрывали друг друга, а в воздухе уже смешивались резкие запахи алхимических эссенций.
