— Бей его!
— Да покрепче!
— Врежь так, чтоб запомнил!
В одно мгновение у всех магов в лаборатории вспыхнула одна и та же мысль. Сойти с ума — дело житейское: работа тяжела, давление велико, рутина изматывает — всякому случается потерять голову, и это ещё можно простить. Добиться результата — тоже не беда: коллеги позавидуют, поворчат, выманят пару бутылок из твоих запасов, выпьют вместе — и забудут.
Но забыть, как ты это сделал? Забыть, что ты туда залил?
То есть выходит, мы терпели твои безумства, помогали разгребать последствия, тратили силы — и всё насмарку?
Нет, это уже за гранью терпения!
— Бей его!
К счастью, в лаборатории существовал строгий регламент: при любых аномалиях башенный дух немедленно вмешивался, накладывал зону антимагии и не давал магам взорвать лабораторию — а то и всю башню. Иначе Дарису живым бы не уйти.
Даже так он инстинктивно попятился, прижался к углу между стеной и лабораторным столом, пот лился по лбу.
— Я не нарочно! Просто растерялся… дайте подумать… я попробую вспомнить…
Даже Механизированный разум не мог подавить его ужас. Если он не вспомнит, что сделал, — его ведь не только здесь изобьют, но и за пределами лаборатории каждый знакомый маг пнет для порядка.
— Ладно, хватит крика, — наконец вмешался архимаг Мэтью Дарво, ученик легендарной Филби. Он долго терпел шум, но всё же поднял голос:
— Дарис, ты натворил дел — ты и разбирайся. Подсчитай, сколько всего реагентов было использовано. Остальные — продолжайте эксперименты, фиксируйте результаты, чтобы исключить вещества, которых Дарис не касался.
После его слов в лаборатории воцарилась тишина. Маги молча вернулись к работе. Один лишь Дарис, понурившись, взялся за дело: хватал по очереди флаконы, составлял таблицу, записывал.
— Раствор фиалкового камня…
— Синяя медная вода…
— Раствор морского узора…
Когда список был готов, он всё же почувствовал, что кое‑что упустил, и вызвал башенного духа, чтобы тот воспроизвёл запись наблюдения. Сверял, сравнивал, проверял. Безумие длилось миг, а последствия — целое пепелище. Только на составление перечня ушёл час.
Он трижды перепроверил данные, сверил их с журналами коллег (к счастью, большинство помнили, что именно уронили на свои столы), ставил галочки, вычёркивал совпадения. В итоге осталось два‑три десятка подозрительных пробирок.
— Э‑э… можно я хотя бы поем? — робко спросил он.
Было уже восемь вечера — давно за пределами рабочего времени. Остальные ушли два часа назад.
— Как думаешь, можно? — донёсся из угла голос его наставника, архимага Мэтью Дарво. Тон не сулил ничего хорошего: учитель явно решил проучить ученика, и «доделай — потом иди» было самым мягким наказанием.
— Ну… ладно… — Дарис поплёлся к выходу, сотворил порцию чистой воды и немного сухого пайка, наскоро перекусил и, опустив голову, вернулся.
— Что ж, продолжим. Пока не выясню, какой именно реагент сработал, спать не пойду…
К счастью, осталось всего два‑три десятка образцов. Он заново вымыл посуду, приготовил гель, сварил клетки, запустил электрофорез — всё сначала.
Он трудился без передышки с восьми вечера до глубокой ночи, пока перед глазами вновь не вспыхнуло то самое особое свечение. Дарис застыл, глядя на пробирку, и долго не мог вымолвить ни слова.
…Так что же это за штука?
— Башенный дух! Что это за реагент? Номер 387‑95? Какая структура, формула? Название на этикетке мне ни о чём не говорит!
— Этот реагент недавно выделен алхимической группой, — ответил дух. — Из новой морской магической флоры. Названия пока нет. Алхимики полагают, что в нём может содержаться неизвестный элемент, сейчас они проводят анализ.
— …
— …
Безымянный, не исследованный реагент — и его просто так прислали нам? Алхимическая группа, похоже, совсем потеряла совесть!
Дарис кипел от возмущения. За его спиной архимаг Мэтью Дарво, который всю ночь наблюдал за экспериментом, шагнул вперёд и впился взглядом в светящийся гель.
— Интересно… — протянул он.
— Учитель, что вы видите?
— Разве ты не чувствуешь? Этот новый реагент встраивается в хромосомы порционно, как бы отдельными фрагментами… — глаза архимага сузились, голос стал всё более возбуждённым. — Удивительно… по‑настоящему удивительно! После внедрения реагента я ощущаю, как хромосомы дробятся на мелкие участки, соединённые между собой…
— У‑учитель? Где вы это видите?! — Дарис отступил, глядя то на наставника, то на гель. Он попытался направить духовное зрение, но, будучи лишь девятого круга, едва различал сами клетки.
— Вот видишь! — раздражённо бросил Мэтью Дарво. — Я же говорил, тренируй духовную силу! Ладно, хочешь — иди отдыхай. Не хочешь — повтори опыт, уточни стандарт, при котором реагент заставляет хромосомы светиться. Этот образец я забираю.
Он развернулся, и за ним, послушно следуя, поплыл на левитационной платформе весь экспериментальный лоток. Дарис остался стоять, глядя вслед учителю, не в силах вымолвить ни слова.
Так значит, я просто случайно наткнулся на эффект, а результат уйдёт не мне?
И ведь никакого отклика мира я не чувствую…
Архимаг Мэтью Дарво не обращал на него внимания. Он перенёс лоток в свои покои, раскрыл духовное восприятие и, погрузившись в почти медитативную тишину, начал осторожно «ощупывать» структуру.
Да, действительно — участки, комки, отдельные фрагменты!
С этим реагентом его восприятие хромосом стало несравненно тоньше: раньше он словно бросал пригоршню камней наугад, а теперь — натянул тетиву и целится в мишень.
Неужели можно… разрезать эти фрагменты и рассмотреть их по отдельности?
Он установил микромагический электронный микроскоп, поместил туда полоску геля, соединил наблюдение с духовным зрением, разложил перед собой стеклянные пластинки и достал горсть алмазов.
— Ограниченное заклинание желания, активировать, — прошептал архимаг. — Разрежь. И перенеси отделённые частицы на эти стекла.
