Павел, Избранник Судьбы, едва сдерживал горькую усмешку. Сейчас вопрос стоял не в том, хочет ли он вернуться, — а в том, позволят ли ему это сделать. Перед ним стоял архимаг третьего круга, за его спиной — целая стая легендарных драконов. Сможет ли он вообще сохранить жизнь, было неясно даже ему самому.
Он подавил бурю мыслей и обратился к молитве, стараясь не думать о происходящем.
А в это время, на противоположном берегу пролива Хор, в королевстве Карпе, Незапятнанный Странник Сигифрей, временно назначенный наблюдать за ситуацией, держался за голову:
Энергетические всплески с той стороны были слишком сильны. Это не один и не два легендарных мага — не меньше пяти или шести! Волны силы накатывали одна за другой, и даже стоя в кафедральном соборе, он ощущал, как сама духовная сущность внутри него тревожно звенит, предупреждая:
Опасность. Великая опасность.
Такое нарастающее напряжение могло означать лишь одно — готовится заклинание чудовищной мощи. Но какое именно? Какого рода легендарное волшебство способно вызывать подобные колебания?
Каждую ночь над проливом вспыхивали огни, соединяя небо и землю. Они струились, как тончайшая вуаль, как зыбкий туман, переливались всеми цветами, меняя очертания. Даже Сигифрей, привыкший к чудесам, смотрел на это с содроганием. А простые горожане уже видели в сиянии божественное знамение: падали ниц, молились о милости, о спокойном море, о том, чтобы корабли не тонули и рыба шла косяками.
— Как же они это делают? — тихо произнёс он.
Ответа не было.
Что замышляют эти маги? Не собираются ли они стереть с лица земли прибрежные города? Или нанести удар по храмам?
Сигифрей не знал. Он лишь понимал: если враг перейдёт в наступление, ему самому, нескольким аскетам и местным священникам не устоять.
Храмы на берегу Хора уже пережили одну войну. Века накопленной силы были утрачены в одночасье. Два кафедральных собора были тогда обращены в руины и лишь недавно отстроены заново. Камни их стен, алтари, занавеси — ничто ещё не напиталось верой. Немного силы, что исходила от привезённых из Святого Города статуй и от сияющего на куполе символа, не могла защитить от удара легендарного заклинания.
Сигифрей попытался заручиться поддержкой местных властей. Он обошёл короля Карпе и всех крупных вельмож. Каждый принимал его с почтением, говорил мягко и учтиво, но когда речь заходила о настоящей помощи — о воинах, о древних реликвиях, о семейных артефактах, — все лишь разводили руками.
— После Нидерландской войны мы истощили все запасы, — оправдывались они. — Все святыни были вынесены на поле боя. Больше ничего не осталось.
— Наш рыцарь‑небожитель до сих пор лечит раны…
— И у нас то же самое…
Никто не мог дать ничего существенного. Несколько епископов пятого уровня, пара старших рыцарей — что они могли противопоставить легендам?
Принуждать Сигифрей не имел права. Аскеты не прибегают к насилию: их путь — чистота, странствия, утешение страждущих и проповедь веры. С того дня, как он посвятил себя Светоносному Владыке, он следовал каждому слову учения. Став легендой, он получил титул Незапятнанного Странника — в знак его безупречной чистоты.
Но вести переговоры, лавировать между силами, прибегать к тайным сделкам — это было не его ремесло. К тому же сам Папа, послав его, а не инквизиторов или рыцарей‑святоносцев, ясно дал понять: сейчас нужно умиротворение, а не давление. Нельзя загонять знать в угол.
После долгих колебаний Сигифрей решился обратиться даже к тем, кого презирал — к инквизиции. И те, надо признать, сработали быстро. Вскоре он получил записи и свидетельства.
— Фридрих, успокойся, — звучал один из голосов. — Мы не желаем тебе зла. Сиди тихо, и когда всё закончится, мы отпустим тебя невредимым. Свет свидетель тому: пока ты не поднимешь руку, никто не причинит тебе вреда.
— Что, руки дрогнули? — отвечал другой. — Белый Волк Вильгельм, Большой Медведь Альбрей, вы приняли еретиков под защиту! Церковь гневается, и кара Божья уже близка! Папа милостив, он послал меня дать вам последний шанс: смените главу рода, покайтесь — иначе весь дом Асканов будет стёрт с лица земли!
— Да, нас принудили, — звучал третий голос. — Кардинал Адамс явился с папским указом, велел нам восстать против собственного господина…
— Ещё пять лет назад Церковь вышла на связь со мной, — говорил другой. — Давала зелья, наставления, помогала продвинуться в силе — лишь бы я стал главой рода Асканов…
Один за другим всплывали голоса, образы, даже записи сражений. Каждое лицо, каждый взмах меча, каждая молитва были запечатлены с пугающей точностью.
Сигифрей понял сразу: это правда.
Он опустился на колени перед статуей Светоносного, и дрожащий ореол вокруг него колебался, словно пламя на ветру.
— Господи… — прошептал он. — Среди пастырей Твоих завелись волки. Нет ничего тайного, что не станет явным; нет ничего скрытого, что не откроется… Кто делит добычу с ворами, тот губит собственную душу…
Когда же Церковь стала такой? Когда начала действовать ложью, обманом и силой, попирая заповеди, отнимая у людей их законное добро, нарушая договоры с земными владыками?
Господь сказал: «Отдайте кесарево кесарю, а Божие — Богу». Но Церковь ныне желала и власти, и богатства, и всего, что есть под солнцем.
Если эти записи попадут к правителям и знатью — поверят ли они? Несомненно. И тогда начнутся улыбки при дворе и холод за ними, показная преданность и тайное отвращение.
Так было всегда. С тех пор, как Церковь низвергала королей и возводила новых, она лишь множила недоверие. Если бы знать действительно была ей верна, разве проиграла бы Нидерландскую войну? Разве возникло бы королевство Карпе?
Помощи ждать неоткуда. Оставалось одно — просить подкрепления.
Он отправил срочные послания в Святой Город, к легендарным братьям по вере, и особенно — Бледному Мечнику, что находился в королевстве Рейн, наблюдая за землями Асканов.
Пролитое молоко не вернуть в кувшин, — подумал он. — Надо спасать то, что ещё можно спасти.
Весть Сигифрея, переданная через гору Небес, достигла не только Святого Города, но и самого Павла, стоявшего на той же горе, лицом к драконам.
Когда святой дух донёс до него ментальный отклик, Павел ощутил, как темнеет в глазах. Его тревога была куда сильнее, чем у Сигифрея.
Сколько вельмож уже видели эти записи? Король Карпе? Великая герцогиня Альва? Герцоги Верхнего и Нижнего Лотарингии? Семь курфюрстов Рейна — кроме самих Асканов, конечно? А бароны, рыцари, вся мелкая знать, на которой держится власть?
Одно дело — тайные дела, другое — когда их выставляют на свет.
— Позвольте мне уйти, — произнёс он, собрав волю и усилив поток святой силы, текущей через гору. — На этом всё. От имени Церкви я обещаю: мы не станем преследовать никого из рода Асканов. Вильгельм и Альбрей Асканы, их родичи и вассалы могут вернуться домой и продолжать править своими землями. Церковь не предъявит им обвинений.
— Ха, — усмехнулся Владыка Грома. — Теперь, значит, признаёте их владения? Теперь решили не мстить?
Уничтожить одного легендарного служителя Церкви, да ещё мага третьего круга, для Совета было куда важнее, чем сохранить какой‑то далёкий удел.
Он перевёл взгляд на драконов. Старейшина Батиста парил в воздухе, заслоняя молодых, усиливая защиту, но не атакуя.
Владыка Грома нахмурился.
Не хотят сражаться? Или лишь делают вид, исполняя формальности Драконьего союза? Если драконы ограничатся символическим выдохом пламени, то втроём — он, Байэрбо и Филби — они вряд ли смогут удержать противника. Победить, возможно, но убить — вряд ли. Да и безопасность драконов в бою он не мог гарантировать.
Слишком много их собралось; если придётся отступать, уйти будет непросто.
— Старейшина… — начал он.
Но не успел договорить: гора Небес вдруг вспыхнула, и в лазурном небе разверзлась трещина. Из неё хлынул поток белого света, и сквозь сияние шагнул старец в белых одеждах, с посохом в руке.
— Что это значит? — его голос разнёсся над равниной. — Совет магов желает начать войну с Церковью? Полномасштабную войну?
Ещё один легендарный из Церкви!
Это был Покровитель Клемон, архимаг третьего круга, странствовавший по иным мирам, проповедовавший и копивший святую силу в надежде достичь полубожественного уровня.
Владыка Грома поправил очки на переносице. Из‑под стекла сорвалась тонкая молния, зашипела, разрастаясь вокруг него электрическим ореолом.
