Грэйт бежал, как от пожара.
Грэйт и Сайрила бежали, держась за руки, — из самого основания, что он некогда создал, из дубовой лечебницы, Остандского отделения.
Бежать было необходимо. Он ведь всего лишь хотел взглянуть, как устроена больница, хотел спасти умирающего пациента, хотел поправить ошибку неумелого лекаря…
Но как же вышло, что его окружили? Почему заставили читать лекцию? Почему целая толпа целителей не дала уйти?
Беги!
Ещё немного — и медовый месяц погибнет безвозвратно.
Грэйт одним рывком унёсся на юг, пролетел сотни ли, пересёк королевство Капе и достиг земель Бролина.
Эта страна разительно отличалась и от Нидерландских областей, и от самого Капе: на равнинах теснились высокие башни, одна к одной, словно каменные копья, устремлённые в небо. На их вершинах мерцал холодный белый свет.
— Церковь, церковь… снова церковь, — недовольно сморщила нос Сайрила. Она несколько раз снизилась, глубоко вдохнула и, будто собираясь изрыгнуть пламя, воскликнула:
— Куда ни глянь — одни церкви! Грэйт, я ненавижу это место!
— Раз ненавидишь, пролетим поскорее, не будем садиться, — только и смог ответить он, стараясь успокоить её и ускорить полёт.
Неприязнь Сайрилы к Светозарной Церкви была древней и непреодолимой. И неудивительно: кто бы, едва выйдя из дома, не возненавидел тех, кто без причины избил его до полусмерти?
А потом они ещё не раз пытались задеть её — снова и снова!
Хотя, если быть честным, почти всегда это происходило из‑за Грэйта…
Сайрила раздражённо фыркнула и, оставив за собой длинный след в воздухе, устремилась дальше на юг.
Они пролетали города, миновали столицу, и вот уже впереди блеснула лазурная полоса моря. В этот миг Сайрила вдруг удивлённо вскрикнула:
— Грэйт, смотри! Что это?
Он наклонился, следуя за её взглядом. Среди гор, над волнующим зелёным морем лесов, высилась алая громада дворца.
Он был роскошен и величав, но не походил на суровые храмы Светозарной Церкви: длинные галереи, изящные арки, плавные купола — всё дышало лёгкостью и красотой.
Кругом тянулась красная каменная стена, в лучах заката пылавшая, как кровь.
С высоты Сайрила различала даже тончайшие резные узоры на стенах галерей — совсем иного стиля, чем всё, что они видели в землях под властью Церкви.
Но главное — каждая плита, каждая башня, даже пустошь шириной в ли за стенами источала дикое, яростное дыхание, словно древний зверь, подняв голову, ревел к небу.
И в этом реве клубилась чистая, но беспощадная белая вспышка света, сталкиваясь с тьмой, взрываясь сухими хлопками и рождая крошечные языки пламени.
— Это… — Грэйт долго молчал, вглядываясь в дворец, потом тяжело выдохнул:
— Это Дворец Звериного Бога. Вспомнил. Здесь, после того как орки переправились через море и создали своё королевство, стояла их святыня.
Позже Светозарная Церковь привела войска Старого Континента, осадила эти земли и сбросила орков обратно в море. А в этом дворце, говорят, пал сам Звериный Бог.
— Вот как… — Сайрила глубоко вдохнула, пробуждая в памяти древние образы. — Значит, орочье царство было когда‑то столь могучим… Неудивительно, что, когда я предлагала стереть Светозарную Церковь с лица земли, никто меня не поддержал.
Во время подписания Хорльского соглашения она тоже ворчала: «Раз уж воюем, так добейте их до конца, запрем в их Святом городе — и пусть сидят».
Но ни Магический совет, ни жрецы Природы, ни знатные дома не восприняли её всерьёз — лишь отшутились.
— Да, орки когда‑то владели половиной Старого Континента, — тихо сказал Грэйт. — Чуть было не вытеснили всех людей за Хорльский пролив.
Вот почему человеческую силу нужно беречь. Каждый сильный, кто остаётся в этом мире, — щит против чужих рас.
Он не стал добавлять то, что думал: «Не нашего рода — значит, чужого сердца. Сохранив мощь Церкви, мы удержим равновесие, не позволим ни оркам, ни кровавым кланам подчинить людей».
Сайриле такие слова не понравились бы. Она бы вспыхнула: «Я ведь тоже из драконьего рода! Значит, и моё сердце чужое?»
Поэтому Грэйт лишь вздохнул:
— Никто не знает, не вернутся ли древние боги, не прорвут ли чужеземцы преграду миров. Стать легендой — не так‑то просто…
Хотя Звериный Бог пал, его воля не исчезла. Даже спустя тысячелетия она витала над руинами, не утратив силы.
Грэйт и Сайрила облетели дворец по широкой дуге. На всех горных тропах, что вели к нему с востока, юга, запада и севера, стояли отряды рыцарей Светозарной Церкви.
Их возглавляли небесные рыцари, но даже они не смели приближаться. Самые сильные доходили лишь до середины выжженной равнины, после чего бледнели, обливались потом и отступали.
— Грэйт, давай спустимся! — Сайрила сделала в небе два круга и, загораясь любопытством, потянула его за руку.
Она уже заметила: несмотря на груды тел и следы разрушений, дворец сохранял ослепительную красоту.
Передний зал был горд и величав, каждая колонна от входа до внутреннего святилища отражала золотое сияние.
На куполе сверкали мозаики из золота и серебра, глаза изображённых существ мерцали вкраплёнными самоцветами — и спустя тысячелетия они не потускнели.
Задний дворец, лёгкий и изящный, покоился на сотне беломраморных колонн; даже покрытые зарубками и пятнами крови, они не теряли своей драгоценности.
В центре стоял фонтан, сложенный из того же белого камня, вокруг — двенадцать зверей, вырезанных с такой живостью, что казалось, вот‑вот услышишь их рёв.
И чудо — из фонтана по‑прежнему била струя.
— Постой… это ведь не просто вода, — прищурилась Сайрила, снижаясь всё ниже. — Это же легендарный источник юности? Или времени? Нет, я должна увидеть его поближе!
