Стражи храма, что начали было незаметно отползать к выходу, тут же застыли — точно по команде.
Скелетопосох некроманта с глухим стуком ударил в пол. В следующее мгновение из каменного покрытия зала со свистом выросли десятки костяных колонн. В одну секунду весь зал оказался переплетён белыми решётками.
Поваленные на землю храмовые воины, священник Дональд, рыцарь Роман, а также несколько бойцов отряда Грэйта — оказались поодаль, каждый в отдельной костяной клетке, и теперь лишь могли переглядываться сквозь решётки.
Грэйт вздрогнул. Наконец-то, живая легенда в действии — вот она, белокостная темница.
Он всмотрелся внимательнее. Кости были болезненно белыми, зловеще гладкими, каждая — длиннее метра, некоторые доходили до полутора. Грэйт мигом потерял к ним интерес: не человеческие. Скучно. Какие именно — кто ж его знает. Он ведь не патологоанатом и не палеонтолог.
Впрочем, вместо того чтобы разглядывать строение костей, лучше бы выпросить у некроманта милость — может, отпустит его отряд?
— Эм… — начал он, но некромант тут же прервал его:
— Не бойся. Убивать не стану. Просто не хочу, чтобы они тут всё разнесли. Завтра утром всех выпущу.
Он махнул рукой, развернулся к залу и зашептал заклинание. Мрак сгустился, чёрные полосы магии затянулись к центру, и — о чудо — разрубленные вдребезги горгульи вновь воссоединились, задвигались, зашаркали, вернувшись к своему посту.
Грэйт скептически глянул на клетки. При наличии горгулий, пожалуй, и в темнице посидеть — не худшее решение. Там хотя бы не дует, не капает, да и место на полу — куда просторнее.
А учитывая, что его товарищи чуть раньше пытались сровнять с землёй здешний зал, то… пожалуй, возражать против такого приговора он не станет. Он переглянулся с товарищами. Молодой священник Джон и добродушный громила Рэймонд незаметно махнули ему: не вмешивайся, молчи.
Грэйт немного успокоился и пошёл за некромантом. Сделал пару шагов — и тут за спиной раздался истеричный крик:
— Подождите! Сначала позвольте мне его вылечить! Прошу! Иначе он не доживёт до утра!
Грэйт обернулся. Дональд вцепился в решётку костяной клетки. Через несколько шагов от него, в другой клетке, без сознания лежал рыцарь Роман. Неведомо жив ли — два товарища трясли его изо всех сил, но он не реагировал. Только кровью истекал сильнее.
Грэйт молча посмотрел. Честно? Был в этом зрелище и лёгкий оттенок удовлетворения. Рыцарь, как говорится, получил по заслугам. А лечить его…
Да после того удара вряд ли у него что-то критическое. Череп не расколот, внутренности не вывернулись, вроде не умрёт.
Некромант бросил взгляд на Грэйта. Тот — ни слова. Ни просьбы, ни намёка. Некромант хмыкнул и с холодной строгостью отвернулся:
— Нет.
Священник вжался в решётку. Некромант, впрочем, и не питал к нему особой злобы. Посмотрел, взвесил, приостановился:
— Лечебное зелье у тебя есть?
— Есть! Есть! — Дональд судорожно закивал и выудил из-за пазухи три флакона. Протянул их сквозь прутья. Золотой скелет подошёл, принял зелья, а некромант, взглянув на один из флаконов, кивнул:
— Вот это передай.
Чёрная кошка, лёгким прыжком взметнувшись, схватила флакон и ловко донесла до нужной клетки. Солдаты схватили его, влили Роману в рот. Это было не простое зелье новичка, как у Джона, а личное снадобье высокого класса.
Через мгновение рыцарь задышал глубже, застонал… и открыл глаза.
— Господин! Вы очнулись! — обрадовались солдаты. А сам Роман, не успев толком осознать, сразу схватил зелье и стал наливать себе на запястье.
— Стой! — Грэйт не сдержался.
Роман дёрнулся, чуть не уронил флакон. Обернулся злобно:
— Ты что себе позволяешь!
Грэйт инстинктивно отшатнулся. Он и сам не собирался вмешиваться. Просто автоматом среагировал на глупость. А раз уж сказал, то уже не отступишь. Он вздохнул и нехотя продолжил:
— Эту рану так не лечат. Снаружи зарастёт — а внутри?.. Сначала шов, потом кожа…
— Прекрати нести чушь! — прервал его Роман с презрением.
Он перевернул флакон, капнул зельем. Тотчас порез на руке исчез, кожа стала гладкой, как новая.
Кроме… большого пальца. Он остался слегка искривлён, как будто чуть подсох. Движения были скованны, неестественны.
Грэйт вздохнул, развернулся и пошёл прочь.
Некромант наблюдал за этим с лёгкой усмешкой. Он кивнул золотому скелету, щёлкнул пальцами, и каменная дверь с грохотом захлопнулась за их спиной. Свет вспыхнул, зал озарился, и некромант повернулся к Грэйту:
— Что скажешь? Хочешь, я его прикончу за тебя?
— Эм… — Грэйт опешил.
Вариант-то, конечно, заманчивый. Кто направил городскую стражу, он и так догадывался. Кто привёл горгулью — тоже понятно. Но вот прямо убить…
— Наверное… не стоит?
— Точно? — прищурился некромант. Его костлявое лицо, тонкое, с впалыми щеками, вытянулось в пугающую ухмылку. Волосы — тёмно-русые, глаза — холодные. Вся его фигура — будто из мертвечины слеплена.
И тут… чёрный кот с его сапога вдруг запрыгнул на плечо скелета и фыркнула:
— Да он тебя за щит держал, когда я прыгал! Прямо как мясной мешок выставил!
Грэйт остолбенел:
— Кот… Говорит?!
Да, тут всё ходит, говорит, дерётся… но КОТ ГОВОРИТ! Это уже перебор. В прошлой жизни он и так котов побаивался. На территории больницы бегали бездомные — он всегда держался подальше. А тут… говорящий, умный, ещё и сильный?!
Он попятился, прижавшись к двери. Кот спрыгнул перед ним. Хвост — хлёстко по полу, зубы — в два ряда. И ещё… усы, светящиеся, прозрачные.
— Невоспитанный ты! Я — Великий Трёкка! Не зови меня «чёрный кот»!
А… ну это уже другой разговор. Не просто кот. Умный. Разговаривает. Не нападает просто так…
Ну что ж, — подумал Грэйт. В этом мире и скелеты ходят, и Боги отзываются. Пусть будет и говорящий кот. Лишь бы когтями не кромсал без повода.
Он выдохнул, шагнул вперёд, почтительно кивнул:
— Простите за грубость, Великий Трёкка. Я был не прав.
— Да ладно! — Трёкка великодушно махнул лапкой. Розовые подушечки лап слегка дрожали — Грэйту очень захотелось их потискать. Кот моментально это почувствовал, метнулся в сторону и, глядя с ухмылкой, сказал:
— Но всё-таки… Может, всё-таки убрать того типа? По старой дружбе?
— Нет, — спокойно ответил Грэйт.
Он встретился взглядом с его жёлтыми глазами, выдохнул и усмехнулся: — Он уже сам себя прикончил. Хирургию надо сначала, а не потом. Я его предупреждал. Не послушал? Вот теперь и мучайся.
