Грэйт варился в теории по уши. Его глаза уже не различали символы, а в ушах до сих пор звенело от магических формул. Два дня — и ни одного свободного вдоха: он читал за едой, читал во сне, жил в мире зачарованных символов и потоков магической логики.
«Суть идентификации — в познании истинной природы вещества…» «Познать вещество можно, начав с его свойств…» «Идентификация как заклинание — инструмент классификации и интерпретации полученной информации…»
Два дня с головой в теории прошли не зря. Хорошая новость: такие параметры, как плотность или кислотно-щелочной баланс, уже имели готовые магические круги. Достаточно было капли крови — и значения появлялись. Плохая новость: элементы вроде калия, кальция или натрия — только недавно открытые — магия ещё не научилась распознавать. Никаких готовых рун, никаких кругов. Всё придётся разрабатывать с нуля.
А ведь ещё были глюкоза, липиды, мочевая кислота, креатинин… десятки, сотни веществ, требующих количественного анализа. И всё — с чистого листа.
— Итак, какое у тебя направление? — Прошло два дня. На собрании лорд Грома лично допросил Грэйта о результатах. Его каменное лицо выражало сдержанное удовлетворение.
Но стоило Грэйту вздохнуть с облегчением, как последовал следующий вопрос:
— Начитался? А теперь — свои мысли есть?
— Есть… — Грэйт раскрыл блокнот. На последней странице жирным красным кружком было обведено:
«Большинство данных, полученных через идентификацию, до сих пор не имеют однозначного расшифрования. Сама природа заклинания и механизм получения отклика также не определены.»
С опорой на свой предыдущий анализ «Определения происхождения», Грэйт выдвинул гипотезу: возможно, идентификационные заклинания (а по крайней мере определение происхождения) используют магическое излучение — какой-то спектр лучей, которые пронизывают кровь, а затем дают различимый отклик в зависимости от поглощения веществ.
Выглядело это подозрительно похоже на… жидкостную хроматографию?
— Значит, мой дальнейший план, — уверенно начал Грэйт, — во-первых, выяснить, какое магическое излучение используется в «Определении происхождения». Я предполагаю, что это свет — или нечто, подобное лучу. Во-вторых, изучить, какие именно сигналы и с какой логикой откликаются, чтобы понять, что значат полученные отклики.
— Слышно, что думал, — кивнул лорд Грома. — Второе — продолжай, у тебя там уже была наработка. А вот первое… Он перевёл взгляд влево, туда, где сидел крупный, широкоплечий маг в чёрном мантии.
— Байербо неплохо продвигается с исследованием вспышки солнечного пламени. Пытается разложить солнечный свет на составляющие. Поговори с ним, возможно, вы найдёте точки пересечения.
— Есть, учитель!
Маг Байербо, сидевший по левую руку от Грэйта, встал и сдержанно поклонился:
— Твоя работа с инфракрасным и ультрафиолетовым спектрами многое мне подсказала. Сейчас я начал замечать, что в солнечном свете есть и другие составляющие, но пока не могу их уловить. Может, именно то, что ты ищешь?
Подарок судьбы!
После собрания Грэйт с радостью последовал за Байербо на 375 этаж Облачной Башни, в лабораторию №8. Едва они вошли, как маг-ассистент вручил ему мороженое — завораживающий шарик в клубах белого пара.
Жидкий азот. Конечно. Это ж результат работы лаборатории низкотемпературных материалов. Кулинарной фантазии у этих магов нет, зато мороженое — как заклинание.
Но Грэйт был доволен. Пока наслаждался угощением, смотрел, что удалось собрать его новому соратнику:
Инфракрасный спектр уже детализирован до дальнего диапазона, и работа двигалась к среднему. В ультрафиолете определены UVA и UVB, и делались первые предположения насчёт UVC.
Остальные «лучи» … пока оставались загадкой.
— Знаете, — Грэйт прищурился, облизывая ложку. — Возможно, вам в этом деле поможет Сайрила.
На лице Байербо отразилось одновременно удивление и… странное понимание. Он хлопнул Грэйта по плечу так, что тот едва не сел на пол.
— О-о, Грэйт, молодец! Самый младший из всех, а уже отличился! Но как тебе сказать… с девушками так не поступают — не стоит сразу в лабораторию тянуть, лучше оставлять при себе, беречь…
— Шиииш, старший! — Грэйт потёр плечо, обиженно фыркнув. — Зачем магу такие руки? Чтобы колбы полировать?
Угрожая вылить мороженое на его диссертацию, он в конце концов выдавил из Байербо капитуляцию. Посмеялись, отдышались. Тогда Грэйт понизил голос:
— Сайрила — серебряная драконша.
— Я в курсе. — Байербо подмигнул. Учитель давно предупредил всех: не трогать. Ни в коем случае. Но слушать — можно.
— Она чувствует вещи, которых мы не видим. Говорит, в солнечном свете, помимо ИК и УФ, есть другие лучи. Хочешь — подключим к исследованию. Но с одним условием: ей нужно разрешение подняться на вершину башни.
— Согласен! — Байербо оживился. Одной из главных проблем его группы было то, что «лучи» то проявлялись, то исчезали. Это — погрешности приборов? Неопытность студентов? Или сами лучи переменчивы?
Если кто-то может чувствовать их напрямую — а тем более дракон — это бесценно.
— Я оформлю всё сам! Доклад, разрешения, даже отдельную комнату — всё, что угодно, если она не хочет раскрывать личность!
На следующий день Сайрила, в сопровождении Грэйта, неспешно ехала на верх башни в вагончике подъёмника. На груди у неё блестел допуск, выданный лично Байербо.
Она вошла в лабораторию с видом королевы, не торопясь осмотрелась, подошла к приборам.
— М-м-м… вижу что-то другое, — прошептала она. Её серебристо-голубые глаза сузились, превратившись в вертикальные зрачки.
— Но мало. Грэйт, мне сложно различить… так… стоя.
— А как было бы лучше?
— Конечно, в истинном облике! — Сайрила зевнула, потянулась. — Мы, драконы, не только глазами смотрим. Если бы солнечный свет падал прямо на чешую… я бы чувствовала всё куда лучше.
— …Мне придётся просить разрешение у прорицателей, — простонал Байербо.
Представить только: на самом пике Башни, под куполом Звёздного Зала, лежит серебряный дракон, сверкающий на солнце, а рядом — десятки приборов, шипящих и пульсирующих… Да они же меня в Пророческой Школе запекут живьём!
