В комнате вся семья одновременно повернула головы и уставилась на Грэйта.
Мать ребёнка сжалась в углу. То лицо, которое днём выглядело просто измождённым и усталым, теперь, при крайне тусклом освещении, казалось тёмным лоскутным покрывалом — кусками тени, пятнами синяков.
Отец ребёнка сидел на корточках у противоположной стороны, возле чего-то, отдалённо напоминающего кровать. Его глаза ярко блестели в темноте. Он наклонился вперёд, руки упёрты в пол — словно зверь, готовый в любой момент прыгнуть.
А дети — несколько малышей, прижавшихся к юбке матери, прятали лица, показывая лишь половинки. Время от времени кто-то из них всхлипывал, но тут же заглатывал звук обратно — будто в этой комнате таилось нечто по-настоящему ужасное.
Грэйт: «……»
Он щёлкнул пальцами и вызвал заклинание освещения. В тесной, зловонной комнатушке тут же вспыхнул свет — и в тот же миг он пожалел, что вообще что-то увидел.
На лице женщины, что днём выглядело просто грязноватым, теперь ярко выделялись синяки и отёки. Под носом — запёкшиеся струйки крови, на скуле — огромная ссадина, как будто её били изо всех сил.
На лице и груди мужчины — пара длинных царапин. Концы их исчезали под грудными волосами, чуть кровоточили. Но на фоне побоев женщины — ничто.
Он слегка опустил голову. Мышцы на теле вздулись. Лицо застывшее — где-то между страхом и агрессией. Взгляд из-под спутанных волос на секунду встретился с Грэйтом — и сразу отвёлся, метнулся к полу, к ребёнку.
К той самой девочке — Дженни, которую Грэйт вылечил только вчера. Сейчас она лежала без сознания на полу. Вся промокшая насквозь. Лицо раскрасневшееся, дыхание тяжёлое и прерывистое.
— Что вы делаете?! — голос Грэйта сорвался. — Что вы С НЕЙ сделали?!
Он тут же опустился на колени и стал её осматривать. Мать девочки что-то прохрипела, словно хотела ответить, но так и не смогла — она лишь крепче прижала к себе младенца.
Отец же пару раз тяжело вдохнул, и вдруг заорал:
— Вы убили её! ВЫ! Это вы вылечили её — и с тех пор она только болеет! СТАЛА такой!
Рёв эхом отдался в этой комнате размером не более десяти квадратных метров. За стенами затрещали двери — кто-то начал выглядывать наружу.
Грэйт промолчал. Он приложил ладонь ко лбу ребёнка: обжигающе горячо.
С учётом её учащённого дыхания, пульса, мокрой одежды — которую, судя по всему, никто не сменил — и реакции родителей…
Лицо Грэйта постепенно стало мрачным:
— Вы сами её довели до этого. Хотели, чтобы она умерла? Чтобы забрать деньги?!
Он выпустил луч света с кончиков пальцев — с головы до ног провёл по телу девочки.
Это было заклинание «Снятие болезни» — магия третьего круга, с немедленным эффектом.
Девочка тихо застонала, жар с лица начал спадать, она медленно открыла глаза.
Грэйт благодарил богов за магию, как никогда раньше. Он чертил в воздухе ещё одну руну — слабое свечение:
«Тьма», «Оживлённые путы», «Поглощение звука» — три заклинания легли друг за другом, и пол-комнаты погрузилось в абсолютную тишину. Пара оказалась прочно обездвижена.
Грэйт опустился перед ребёнком на колени:
— Малышка Дженни? Узнаёшь меня?
— …Узнаю. Вы — пастор, — прошептала девочка.
Грэйт улыбнулся и мягко спросил:
— Что с тобой случилось? Почему ты заболела?
Она сжалась, озираясь по сторонам. Долгое время никого не замечая, она тихо ответила:
— Папа велел лезть в холодную воду. В одежде. Снимать не разрешил.
— А мама?
— Папа бил маму.
Кулак Грэйта сжал воздух. С хрустом. С треском суставов. Белые костяшки пальцев.
Ради денег. Ради проклятых десяти монет — они были готовы убить её. Свою дочь.
Он напрягся — и расслабился. Поднял ребёнка на руки. Произнес, как плетью ударил:
— Что вы ещё можете сказать в своё оправдание?!
Мать беззвучно рыдала, оседая на пол. Мужчина, связанный, корчился, и вдруг завопил:
— Вы ничего не понимаете! ДЕСЯТЬ монет! Вы понимаете, что это значит?! Это МЯСО! Это новая квартира! Это школа для моего сына!
Его лицо налилось кровью, вены вздулись на шее.
— Вы, эти благородные господа, жрёте что хотите, пьёте что хотите! Решили попрактиковаться — и забираете бедняков! ВОТ ТАК вы «лечите» — суёте лозу в сердце!
— Она МОЯ! Я её сделал! Я её кормил! Она — всего лишь бесполезная девчонка! Да пусть она сдохнет!
Грэйт тихо вздохнул. Прижал девочку к себе, прошептал успокаивающее заклинание, и сказал:
— Может, ты и прав. В этом мире, в такой нищете, морали мало. Но всё же…
Он шагнул назад. Потом ещё. Третий шаг — за пределы комнаты. Обернулся — спокойно:
— Но ребёнок заболел не из-за меня. Не я её довёл до смерти. Даже если бы она умерла — вы бы не получили монет. Я видел всё. Всё знаю.
Он крепче прижал Дженни к себе. Кончиками пальцев указал на мужчину — оживлённые верёвки отпустили его, сплелись в форме «Х» на дверном проёме.
— Этого ребёнка я забираю. Верну через месяц, когда моя статья будет готова. Если не нравится — приходите в башню мага. Если хватит смелости.
Он ушёл. За спиной раздались крики, женские стоны, детский плач, ругань. Потом — грохот, голоса соседей, удары в стены.
Грэйт ускорил шаг. На выходе с лестницы он отозвал верёвки. Поднял голову — в глаза ударил лунный свет.
И в этот момент, из подземного ада, он посмотрел вверх — в сторону человеческого мира.
Этот подвал — зловонный, полный мусора, без намёка на солнце. Каждый житель — по два квадрата пространства. Постоянный голод. Вечная грязь.
Даже если он приютит Дженни в клинике, будет кормить и лечить — сколько она проживёт, когда вернётся обратно?
Он отогнал эту мысль. Поднялся на улицу. Свистнул.
Спустя мгновение — Аппа радостно выбежала из переулка и лизнула ему лицо.
— Аппа! Аппа, отпусти! Ты мне всю шею уже залила!
…
Спустя два дня Грэйт сидел перед мадам Альвой и жаловался:
— Я собрал всех десятерых пациентов, хотел их откормить, подлечить — а половина вернулась больными! Да, дети из трущоб часто болеют… но зачем я тогда столько старался?
«Конечно, ради статьи», — подумала Альва, но лишь молча пододвинула чай с молоком и поменяла благовония на успокаивающие:
— С бедными всегда так. Но подумай: если бы они жили до десяти лет, может теперь проживут до двадцати или тридцати.
Грэйт молчал. Альва листала его черновик:
— У бедных — свои заботы. У богатых — свои. Вот у меня: с тех пор как мы начали проект с Чёрными Болотами, мои ученики дважды в день дерутся с некромантами…
Вдруг снаружи раздался шум — спор, крики.
Альва вскочила. Через пару минут вернулась, покачала головой:
— Опять те дети. Увы, чары обаяния у менталистов вызывают слишком много лишнего внимания… а социальные навыки у некромантов…
Она замялась. Грэйт про себя добавил:
— …дно.
Большинство некромантов, особенно сильных — замкнутые интроверты. Не обязательно толстяки, чаще просто сухощавые. Любят скелеты, куклы, миниатюры. С живыми людьми — ну такое. Болтают о своих увлечениях, не глядя, кто слушает. В общем…
Хотя, если подумать, такие люди и в его прошлом были. Любили девушек, просто не умели к ним подойти. А тут ещё менталисты — красивые, харизматичные…
Проблемы были неизбежны.
После получаса разговора и обмена научными новостями, Грэйт уже чувствовал себя чуть лучше. Убедиться, что у других тоже всё плохо, — лучшая терапия.
Всё-таки, успешный менталист — это элитный психотерапевт. Удовлетворённый, он откланялся. Альва проводила его до лифта.
И тут — душераздирающий крик:
— А-а-а!!!
Альва сразу побежала обратно. Грэйт тоже, но она — архимаг 13 уровня, пусть даже менталист, — исчезла из виду за пару секунд.
Грэйт добежал позже. Маги уже расступились, образовав круг. В центре стояла Альва, с каменным лицом. У её ног — раненый:
Узкий, тонкий кинжал был вонзён в его левый глаз, погружён до самой рукояти. Всё тело в крови. Раненый задыхался, почти без сознания.
Грэйт: !!! Он едва не вырвал у Альвы амулет, тут же наложил «Распознание магии». На рентгеновском снимке — кинжал прошёл через глаз прямо в основание черепа!
