ДАМ!
Дубовый посох взвился в воздух и с глухим звуком опустился прямо на лоб юноше. Джеффри вскрикнул, схватившись за голову:
— Учитель!..
Он был гордостью старейшины Нокса, любимым учеником. Уже в три года, шатаясь на неуверенных ножках, следовал за родителями по саду, помогая сажать цветы и травы. В пять лет он мог изображать насекомых и растения в рисунках, за что старейшина и вся церковная община прозвали его «прирождённым натуралистом».
В четырнадцать он официально вступил в Орден и в тот же год достиг первой ступени жречества. Правда, его дубовый посох тогда ещё не был выращен — пришлось самому старейшине использовать божественную силу, чтобы ускорить его появление…
Но вскоре этот самый примерный «чужой ребёнок» Джеффри столкнулся с кем-то ещё более пугающе одарённым.
— Посмотри на пастора Нордмарка! — говорил ему учитель. — Такой молодой, из захудалого городка Хартланда, а уже бактерии открыл!
— Посмотри на пастора Нордмарка! Всего лишь на первой ступени, а уже раскрыл природу эпидемий!
— Посмотри на пастора Нордмарка!..
Джеффри хотелось возразить, что Нордмарк — не только пастор, но и маг. Но стоило ему в первый раз возразить, как дубовый посох со всей любовью обрушился на его голову.
— Осмелился спорить?! — прикрикнул учитель. — Он два пути одновременно постигает, и каждый год ступень прибавляет! Жрец и маг — оба без упущений! А ты? Ты, сосредоточившись лишь на одном, и то не быстрее продвигаешься!
Да, Джеффри действительно чувствовал укол зависти. Восхищался — да, отрицать было глупо: заслуги Нордмарка сияли слишком ярко. Но это восхищение не мешало ему искать любую возможность заглянуть украдкой — какой же он, этот загадочный Грэйт?
Результат разведки оказался… болезненным. В первую же минуту знакомства он оказался облеплен с ног до головы масками, перчатками и защитными щитками — и ещё сверху получил оплеуху от учителя.
После чего старейшина Нокс с самым милым выражением лица повернулся к юному пастору и позвал:
— Грэйт, мальчик мой, не обращай внимания на этого шалуна. Подойди-ка, взгляни: что это за болезнь?
Джеффри хотел заплакать:
Учитель, вы меня больше не любите! У вас появился новый любимчик, и прежний ученик вам уже не нужен!
Грэйт в ответ невольно втянул голову в плечи. Первый уровень — и не можешь почуять ледяного дыхания крови, получаешь удар посохом. Шестой уровень — и всё равно не различаешь, полагаясь лишь на подсказки Сайрилы, — интересно, во что это выльется?
К счастью, сейчас чужая шея подставилась под удар — можно хоть немного перевести дух.
Грэйт улыбнулся мальчику и снова сосредоточился на осмотре больного. Голова работала на пределе.
Если честно… в дерматологии я почти не прокачан. Хирургия неотложная и дерматология — это как два разных мира. В больнице даже шутили: иерархия специалистов определяется тем, сколько раз их зовут на консультации в приёмное отделение. Чем чаще зовут — тем выше статус. Кардиологи, неврологи, онкологи — самые главные: без них, мол, не обойтись. Потом дыхательная система, печень, дальше желудочно-кишечный тракт и урология. А дерматология?.. Да кого в неотложку позовут из кожников? Сыпь да чесотка — сами потом к ним придут, в плановый приём. Хирургу же нужно разве что уметь отличать сифилисные высыпания, чтобы не занести заразу в операционной.
Он лихорадочно перерывал обрывки знаний о кожных болезнях и их проявлениях. Первое впечатление было ясное: вампир.
Но следом мысль перескочила к другому диагнозу: порфирия.
Порфирия, или болезнь пурпурного пигмента, — целая группа нарушений обмена веществ при синтезе гема. Симптомы: волдыри и язвы на открытых местах кожи, эрозии, корки, рубцы, кожа, словно обожжённая солнцем, лицо преждевременно состаренное, с пятнами и пигментацией…
— Ты, — обратился он к пациенту, применив чары Речи, чтобы заговорить на местном языке, — сними-ка штаны. Я должен осмотреть.
Оборванец покосился на него с опаской, но повиновался.
— Верхние! Только верхние, нижнее бельё оставь! — поспешил уточнить Грэйт.
Поздно. Страх перед магом оказался сильнее стыда. Да и что тут стыдиться — все в шатре были мужчины. В мгновение ока оборванец стоял нагим.
И Грэйт увидел: на крестце, в подколенных впадинах, за щиколотками — симметричные красные пятна, покрытые тёмными сухими корками, кое-где отваливающимися. Болезнь то затухала, то возвращалась вновь.
Под коленями и на щиколотках — ладно, солнце ещё может попадать. Но крестец? Соединение ягодиц и бёдер — место, куда свет никак не доберётся! И потом, сейчас стояла стужа — Грэйт сам видел, как эти бродяги кутаются в лохмотья до последнего. Нет, не солнечные ожоги.
Значит, не порфирия. Другое.
Он облегчённо выдохнул: Слава богам, не нужно собирать мочу для анализа на уропорфирин, не нужно ломать голову над тем, какой именно тип — поздняя кожная или эритропоэтическая… и не нужно искать хлорохин для лечения.
— Эта болезнь заразна? — донёсся из-за шатра голос баронессы.
Грэйт ещё не ответил, погружённый в мысли. Старейшина Нокс произнёс после паузы:
— Неизвестно. Дай-ка я попробую исцелить…
Он поднял дубовый посох, зашептал заклинание. Лианы, из которых был сплетён шатёр, зашевелились, листья дрогнули, трава вокруг зашелестела, словно весь лес подхватил его молитву.
Грэйт затаил дыхание. Зелёный свет проник в тело больного, сглаживая язвы и трещины, снимая воспаление. Морщинистые, опухшие пятна исчезали, словно невидимая рука стирала их с кожи.
— Странно… — пробормотал старейшина. Он обернулся к Грэйту:
— Корень болезни так и остался внутри. Чтобы исцелить окончательно, нужно нечто иное…
Так… Какие ещё болезни могут выдавать «вампирские» симптомы? С чем перепутать порфирию?.. — мучительно размышлял Грэйт.
И тут снаружи раздался испуганный крик: — Беда! Валли снова обезумел!
