Грэйт по-настоящему мечтал о том дне, когда сможет взять Сайрилу за руку и сказать:
«У тебя есть собственное логово. Можешь свободно вернуть себе истинный облик, расправить крылья, вытянуть шею, развернуться, перекатиться на спину и кататься, сколько захочешь».
Чтобы ей не приходилось всё время оставаться в человеческом теле, не имея возможности хоть немного размяться. Чтобы, когда наступал час великого сна и грядущего возвышения, ей не нужно было, засыпая на ходу, мчаться в поисках подходящего места.
И уж тем более — не приходилось бы торговаться, выбивая скидки, или, что хуже, продавать право на исследования собственного тела ради того, чтобы поселиться в «драконьем гостиничном номере».
Младшая принцесса рода Лунного Сияния — и такие унижения?
Конечно, слова нужно будет подобрать осторожно. А то выйдет слишком похоже на ту старую шутку из прошлой жизни: «Сайрила, это я арендовал для тебя рыбный пруд».
Но рыбный пруд хотя бы приносит доход. А драконье логово — только сплошные расходы. Монеты, скатывающиеся в чёрную бездну, не возвращаются ни звонким эхом, ни потомством — ни малыми золотыми, ни даже серебряными.
Проблема лишь в том, что пока говорить это рано. Логово, выстроенное ценой опустошённых запасов башни, уже ждало хозяйку. А вот сама госпожа Сайрила Лунное Сияние всё ещё мирно спала в гостинице для драконов.
Но сколько же можно? Ведь обещала — полгода, максимум год! А уже больше, чем полгода прошло!
Грэйт снова отправился в гостиницу. Там, как и прежде, жил и работал архимаг-заклинатель шестнадцатого круга Джош Пэннингтон со своей командой.
— О, мастер Нордмарк, опять пожаловали! — с улыбкой, полной намёков и даже лёгкой насмешки, приветствовал он Грэйта. Но не успел договорить, как приборы за его спиной заверещали. Он развернулся, и глаза, ещё мгновение назад смеявшиеся, налились кровью:
— Быстро! Это колебание очень важно! Записывайте состав элементов! Каждый раз при нём тело растёт рывками! Ни одного замера упустить нельзя!
В исследовательской комнате, просторной как две школьные аудитории, приборы рядами стояли вдоль стен. Маги метались между ними: кто-то писал, кто-то высчитывал, кто-то едва не ронял инструменты под яростные окрики архимага.
Когда графики выровнялись, Пэннингтон вернулся, почесал седую голову и виновато хмыкнул:
— Ну… не смейтесь, мастер Нордмарк. Такое колебание мы поймали лишь пять раз за всё время. Первые два — и вовсе не успели толком зафиксировать.
Грэйт молча уставился на него. Секунда, другая… пока архимаг не занервничал и не принялся отшучиваться.
Ага. Похоже, сотню лет, а то и две, никто не наблюдал живое взросление дракона? Потому и кинулись, как безумные.
Эх, жаль, что перед переговорами он не догадался заглянуть в Великий архив и проверить — когда в последний раз собирали подобные данные. Если бы выяснил, что свежих работ нет столетиями, а новые знания — только от вскрытия мёртвых тел… можно было бы выбить для Сайрилы условия получше.
— Идите-ка, я вам покажу, — Пэннингтон уже тащил его вглубь лаборатории. — За последние две недели рост серебряной госпожи пошёл скачками. Мы уверены: она вступила в фазу быстрого взросления.
На экране вспыхнули три силуэта: спереди, сбоку, сверху. Убогие, с дырками и проплешинами, будто кто-то выгрыз края. Но, когда их начали вращать и соединять, Грэйт невольно улыбнулся:
Это же моя идея томографии! Срезы с разных углов, сложенные воедино… и получаем целое изображение.
Так возникла фигура Сайрилы. Лишь контур: без деталей, без проработки крыльев и хвоста, спрятанных под телом. Но всё же…
Значит, она и правда спит, свернувшись клубком. Вот уж на десять тысяч золотых — матрас размером с драконшу.
— Видите? — оживлённо говорил архимаг. — За эти недели длина увеличилась с четырнадцати с половиной до шестнадцати метров. Хотя мы замеряли только скрученное тело — без головы и большей части хвоста. На деле она уже двадцать, а то и двадцать один метр. Это почти взрослая!
— Всегда так спит? — недоверчиво прищурился Грэйт.
Он помнил её слова — в прежние времена частенько просыпалась, перевернувшись поперёк пещеры.
— Масса тела достигла пика полтора месяца назад, — продолжал Пэннингтон. — Потом стала снижаться. Десять дней назад — резкое падение веса и всплеск ветровой стихии.
Грэйт внутренне оживился: Значит, скоро откроется её врождённый дар. Контроль ветра — верный признак зрелости.
— Чем она питается? — спросил он.
— Увы, последнее время никак себя не проявляет, — вздохнул маг. — Раньше писала записки, выкрикивала в рупор. Мы исполняли. А ныне лишь складываем внутрь мясо чудовищ, кристаллы и металл… съела ли она — одному Богу известно.
Зная Сайрилу, мясо она могла и не тронуть. А вот блестящие кристаллы точно утащит в запас. Её сумка бездонна… никогда не жаловалась, что места не хватает.
И тут раздался крик:
— Учитель! Она двигается!
Все приборы разом взвыли. Экранные линии заколебались.
Грэйт ощутил, как сердце ухнуло вниз. Так было в реанимации, так было в ночных дежурствах — приборы воют, а невидимый пациент борется на грани.
Он рванулся к главному экрану.
И увидел: контур драконшы ожил. Крылья расправились, хлопнули раз, другой. Огромное тело перевернулось набок, потом перекатилось, вытянуло шею и хвост, выгнулось дугой, словно мост.
Сайрила… что это за позы у тебя во сне? Ты же себе шею свернёшь!
Она вертелась, каталась, а потом встала на лапы, взмыла головой вверх, раскрыла пасть и…
— Наш приёмник! — взвыл один из магов.
Другой лишь устало похлопал его по плечу:
— Смирись. Ты ещё не привык?
И тут загорелась лампа. Разнёсся знакомый, звонкий, величественный голос:
— Я проснулась! Я хочу есть! Еды!
— Срочно готовить! — половина магов вылетела из комнаты.
А Грэйт, напротив, метнулся к передатчику, прижался к нему и закричал:
— Сайрила! Ты очнулась?! — Очнулась! — её голос поднялся ещё выше, полный радости и удивления. — Грэйт! Ты здесь? Где ты?
