Чтобы вырвать маленького змея обратно у Сайрилы, Грэйту пришлось потратить уйму слов, дойти даже до отчаянных фраз вроде: «Тогда я разорву с ним контракт и подарю его тебе».
Лишь после этого он сумел вернуть змеёныша.
А ведь Сайрила уже смотрела на него так, будто готова превратить в украшение что угодно: браслет, ожерелье, диадему, серьгу, да даже в ножной браслет! Грэйт живо представил, как в какой-нибудь момент, пытаясь связаться с питомцем, он вдруг увидит такое, что лучше бы никогда не видел. Нет, спасибо…
От скуки отвергнутая, Сайрила насупилась, зашептала что-то недовольно и вдруг достала полупрозрачную пластинку. Поднесла к змею — и прежде чем Грэйт понял, что это было, маленький дух ринулся вперёд, распахнул пасть… и проглотил её, исчезнув на миг в воздухе, будто в нём растворился.
По духовной связи тотчас откликнулась волна ликования. Грэйт закрыл глаза, прислушался, и, чуть усмехнувшись, сказал:
— Он доволен. Говорит, этого ему хватит на полгода. Переварит — и сможет подняться на ступень выше.
— Не хватит — у меня ещё есть! — гордо заявила Сайрила, выпрямившись и ткнув большим пальцем в себя. — Сколько надо, столько дам!
Грэйт лишь вздохнул. Конечно «сколько надо»… По форме и виду ясно — её собственная сброшенная чешуйка. У драконов такие вещи ценятся выше золота.
А значит, и у змея путь ясен: или расти вместе с хозяином, или питаться такими дарами. Но всё это требует времени. Что ж, пусть будет так. Тренироваться, ждать, готовиться…
И впрямь, условия у него почти идеальные: ежедневные упражнения, помощь Моргана, богатое питание. Даже мясо магических зверей в рационе — роскошь, о которой другие и мечтать не могут.
Фаэрская башня жила в тишине и благополучии. Госпиталь тоже держался — маги и бойцы питались досыта. А вот простой люд… они едва могли насытиться.
За пределами башни и госпиталя, а особенно в пригородах, всё было куда мрачнее.
— Холодно… — пробормотал Грэйт, сбрасывая с себя тяжёлую тренировочную жилетку.
Три круга вокруг стадиона позади, он швырнул на себя заклинание «устойчивости к жаре и холоду», обхватил ладонями миску горячего мясного супа и с тревогой взглянул в небо.
— Уже лето, а так стыло…
Да, этим годом лето словно потерялось. Весна задержалась, снег таял слишком медленно, трава и ростки появлялись мучительно поздно. И вот уже начало лета, а над головой всё те же тяжёлые свинцовые тучи, нескончаемые холодные дожди.
На вершине Игольских гор ледники так и не сошли. Грэйт поёжился. В прошлые годы к этому времени он ходил по клинике в одних хирургических костюмах, максимум набрасывал халат. А теперь вынужден утепляться магией!
— Хорошо хоть мы готовились — сказала подошедшая Аннивия. Она тоже нахмурилась.
Как всегда, совмещала исследования с походами в деревни и трущобы, следуя заветам божества. И виденное ею внушало страх.
— Мы предупреждали фермеров и лордов: сеять как обычно нельзя, только быстрорастущие овощи, — но всё равно многие не послушали…
Пшеница взошла плохо. В нормальные годы к этому сроку она уже колосилась, а сейчас — едва поднялась, да и то скукоженная. Цветения не будет, значит — и зерна. Даже на зелёный хлеб не годится. Все семена пропадут.
А ведь на акр уходит тридцать фунтов зерна! Десять акров — триста фунтов. Для семьи крестьянина это месяцы пропитания… Всё ушло в землю впустую.
Аннивия только при мысли об этом сжалась от боли. У Грэйта лицо тоже потемнело. Он сел под навес, глядя на чёрные облака, и тяжело вздохнул:
— Пусть бы только мои знакомые сумели пережить голод…
Он перечислял про себя: старейшина Элвин, лысый архисвященник, дядюшка Карен с семьёй… Они-то, скорее всего, справятся. У военных и жрецов всегда будет кусок хлеба.
Линн — сейчас где-то за морем, в Новом Свете. Дай бог, с ним всё хорошо…
Вспомнился и король гномов Россега, что принял корону как раз в тяжёлое время. Да и племя Бернарда… как им выстоять? Варвары всегда жили на краю выживания.
— Босс! Босс!
Сотрясая землю, примчался Бернард. Грэйт едва не поперхнулся супом.
— Что случилось?
— Мой народ пришёл! — прорычал тот во всё горло, и на тренировочной площадке сразу стихли все шумы.
— Они пришли! Целиком! В этом году всё плохо, олени задержались, старейшины решили, что ждать нельзя, и мы двинулись все вместе. Босс, ты же обещал, что дашь им работу — это всё ещё в силе?
Он сжал кулаки, наклонился, и в суровом лице проглянула тревога.
Грэйт усмехнулся:
— Конечно в силе. Что ты, в самом деле? Я же слово дал. Или есть проблема?
Бернард скривился, но промолчал.
Грэйт встал, оставил миску, пошёл к воротам. И за ним — все варвары, кто только мог бросить занятие. Подкрадывались, будто случайно.
— Эх… — вздохнул он. — Артисты из вас — никакие. Хоть бы прямо шли, а то будто воровать собрались.
Ворота медленно открылись. И за ними — море людей.
Сотни варваров. С обозами, узлами, с детьми и стариками. Сколько их? Двести? Пятьсот? Больше? Грэйт прикинул и ощутил, как на него тяжестью наваливается эта масса. А на перекрёстке уже стояла стража, косилась сюда с опаской.
— …И сколько же вас всего? — спросил он, тяжело выдохнув.
Бернард почесал голову, ухмыльнулся:
— Да свои все… родня…
Грэйт закатил глаза. Родня, ага. Пол-мира родня.
К счастью, запасы у него были — втрое больше, чем нужно. Если новые «родственники» не подтянутся, прокормить их можно.
— Слушай меня внимательно — сказал он жёстко. — Заселяй их в новые дома у арены. Не смешивай с охраной. Всех — в баню, одежду сменить. И 14 дней — ни шагу наружу!
— Ч-что?! — подскочил Бернард. — Босс, так нельзя! Наших запереть?!
— Можно. И нужно. — лицо Грэйта потемнело. — Сколько они тащили за собой дорог? Кто знает, не принесли ли заразу? У нас тут больные, младенцы, беременные женщины!
Бернард отступил. А Грэйт, шагнув вперёд, воздел голос:
— Четырнадцать дней карантина! Пища и вещи будут приноситься к дверям. Никаких окон, крыш, подкопов, никаких встреч с соседями. Потом — работа и хлеб. Но кто ослушается — будет изгнан немедленно!
Варвары загудели. Старейшина хотел что-то сказать… но тут с задних рядов прорезался вопль:
— Небо! Смотрите, небо горит!
Все головы поднялись разом.
Свинцовые тучи вдруг озарились зловещим заревом. От запада до востока, от вершины до горизонта — всё небо вспыхнуло кровавым светом. Красные облака, как предвестники беды, застлали небосвод.
Грэйт вздрогнул, вдохнув полной грудью.
«Кровь богини Парии окрасит небеса. Красный свод раскинется над миром — и не сойдёт весь год…»
Пророчество госпожи Эндор прозвучало в памяти с ледяной ясностью. Лето года без лета — и вправду началось.
