— Господин герцог, вы наш самый уважаемый лидер! Ваш род управляет Низинами уже пять столетий. Вы обязаны взвалить этот груз на свои плечи!
— Господин герцог, если Светлая Церковь будет и дальше так нас разорять, нам попросту не выжить!
— Господин герцог, я вовсе не желаю однажды увидеть, как церковники вламываются в мой замок, машут Светозарным Заклятием во все стороны, брызжут святой водой куда ни попадя. Что им приглянется — утащат, что не понравится — уничтожат!
— Мою жену это уже коснулось! В её отчем доме всё превратили в хаос! Коллекции артефактов и утвари сгорели или взорвались под их заклятьями! Даже её любимая резная четырёхпостельная кровать — от балдахина до шёлковых покрывал — оказалась залита святой водой, теперь там даже лечь нельзя!
Герцог Нилерланов сидел мрачный, взглядом скользя слева направо, потом обратно. Перед ним сидели лорды — лица у всех пылали праведным гневом, но герцог прекрасно понимал: когда дойдёт до дела, кто из них рискнёт по-настоящему?
Да и что говорить: в зале собрались далеко не все знатнейшие семьи. Лишь малая часть графских родов.
О Нилерланах все привыкли думать, как о земле богатой, торговой, благополучной. Но в действительности северные земли жили земледелием, центральные — рыболовством и кораблестроением, юг — шерстяными мануфактурами. Чем беднее род, тем меньше его затрагивали новые указы. Главный удар пришёлся именно по торговцам — именно они чаще всего вели дела с еретиками и именно их задавили пошлинами и запретами.
Так что такие лорды, как граф Гронингенский, граф Эссенский, граф Нордвальдский, сидели себе спокойно. Не то что сами не приехали — даже письма не соизволили написать.
— Не горячитесь, прошу вас, — герцог поднял ладони, слегка надавливая ими вниз, чтобы усмирить бурю, и сказал ровным голосом:
— Мы должны верить в милосердие и справедливость Светоносного, верить в мудрость Церкви, верить в прозорливость короля. Для начала… пойдём к архисвященнику и выслушаем его мнение. Что скажете?
Раз уж герцог задал тон, прочие графы могли только кивнуть. Увы, один лишь он обладал в крае достаточной мощью — в его семье служил пятнадцатый уровень мечник. Без его воли никто из них не осмелится противостоять Церкви.
И вот целая процессия покинула замок герцога и отправилась в главный собор Нилерланского города. Сначала был чин молитвы, потом щедрые пожертвования. А после настоятель собора — архисвященник — с сияющей улыбкой пригласил их в покои.
Лицо у архисвященника было круглое, алое, волосы — серебряные, улыбка — мягкая и приветливая. Выслушав жалобы герцога, он всплеснул пухлыми ладонями, сложил их в молитвенный жест и заговорил:
— Господь свят и милостив. Свет Его простирается над всей землёй, нет зла, которое бы Он не озарил, нет добра, которое бы Он не заметил…
Лорды обменялись тяжёлыми взглядами и вынужденно опустили головы, вторя молитве. Проповедь длилась минут десять. Лишь затем архисвященник, осыпав всех брызгами слюны, перешёл к успокоению:
— Не бойтесь. Церковь великодушна и добра. Кто истинно верует в Светоносного, тому простятся даже прежние ошибки, и будет дана возможность искупить вину. Достаточно лишь разорвать всякую связь с еретиками и отступниками…
И вновь затянулась десятиминутная речь, плавная, обволакивающая, словно колыбельная. Голос архисвященника будто вливался в сердца.
Таковы уж священнослужители: каждый из них умеет говорить так, что люди верят, даже если слова — пустая вода. А чем выше чин — тем сильнее дар убеждения. Говорят, сам Папа может разглагольствовать по любому поводу по шесть часов подряд, и слушатели всё равно будут внимать, заворожённые.
Но герцог был опытен и силён, поэтому не утонул в потоке слов. Он твёрдо спросил:
— Ваше Преосвященство, мы, конечно, искренне служим Свету и повинуемся Церкви. Но мы хотим быть уверены, что жизни, имущество и достоинство наши и наших семей не будут попраны. Чтобы не являлись без повода с обыском…
— Разумеется, разумеется, — улыбнулся архисвященник.
Графы только облегчённо вздохнули, как тут же услышали сладкозвучное продолжение:
— Мы видим вашу тревогу. Мы учитываем недовольство народа. Потому прежде чем начнутся проверки и аресты, будет проведена беседа. Сотрудники Инквизиции обязаны действовать по установленному порядку и постараются по возможности не нарушать ваших прав…
И снова, и снова — десять минут гладкой речи. Даже у самого герцога терпение начинало трещать. Но вот, наконец, архисвященник раскрыл тяжёлую, в локоть толщиной, богослужебную книгу, извлёк оттуда лист пергамента и протянул:
— Как раз кстати, что вы здесь. Это договор, составленный нашими законоведами. Ознакомьтесь и подпишите.
Герцог почтительно поднялся, принял лист обеими руками. Текст был короток, он пробежал его глазами за минуту — и обомлел. Читал ещё раз. И ещё. На третий раз у него закружилась голова, сердце бешено забилось. Зубы стиснулись так, что заскрипело. Но он молча передал документ графу Фландрскому.
Тот только взглянул — и застыл:
Жители добровольно передают ключи от своих домов и замков в распоряжение местного инквизиторского суда для проведения обысков. Инквизиция бесплатно очистит дома и уничтожит подозрительные вещи. За ущерб, нанесённый при очистке, владелец добровольно берёт на себя полную ответственность…
— Мы… мы подумаем. Да, обдумаем. Обдумаем, хорошенько обдумаем…
С этими словами они раскланялись и вышли из собора. Но едва ступили за порог, шаги их остановились:
У входа стоял целый отряд чёрных рыцарей Инквизиции. Глухие шлемы, тяжёлые доспехи, чёрные как смоль. В прорезях шлемов — только стылые огни глаз. Рядом — две кареты, обитые чёрным железом.
Чёрные рыцари прибыли.
В смятении графы вернулись в замок герцога. И едва за ними захлопнулась дверь зала совета, граф Дордрехтский грохнул кулаком по столу:
— Да это же издевательство! Мы должны добровольно пригласить их к себе?! Мы ещё и сами обязаны согласиться, чтобы они вошли! А если не пригласим — значит, мы непокорны, значит, не верим Светоносному, и сразу — костёр!
— И что толку не подписывать? Перед лицом святой веры посмеем ли мы отказаться? Скажут: неискренни, непослушны — и конец!
Герцог холодно процедил:
— С нашей нынешней силой мы способны противостоять Церкви? Не забывайте: и в Нилерланах, и в Бролинском королевстве, и на всём континенте — вся магия монополизирована Церковью!
