Украсть хлеб?..
Грэйт опустил взгляд и молчал. Если считать воровство грехом, то воровство пищи —, пожалуй, самый малый из всех грехов. Если человеку приходится красть еду, чтобы не умереть с голоду, виноват в этом вовсе не он, а общество, которое загнало его в такие условия.
Жан Вальжан украл один хлеб — и получил пять лет каторги.
Грэйт помнил, как мастер слова Виктор Гюго писал о нём с глубочайшим состраданием, и как все последующие сцены в театре, кино и литературе отдавали ему должное сочувствие.
Но в своём госпитале Грэйт сделал всё, чтобы каждый — от магов и стражников до медсестёр — имел достаточно пищи. Поэтому он перевёл взгляд на Дженни. Та шагнула вперёд и твёрдо сказала женщине, которую звали Мария:
— Выложи хлеб из-за пазухи.
— Я…
— Живо!
Грэйт отступил на пару шагов и отвернулся. Послышался шум борьбы, и затем — голос Дженни, почтительный и ровный:
— Всё в порядке, сэр.
Грэйт снова посмотрел. Перед ним стояла женщина с пунцовым лицом, сжимая в ладонях небольшой чёрствый хлебец, на котором виднелся один-единственный крохотный укус.
Видно, так она пыталась показать, будто «уже ела», а на деле прятала еду, чтобы унести её домой детям.
— Дженни, — тихо спросил Грэйт, — как сейчас кормят в госпитале?
Девочка слегка поклонилась:
— По вашему распоряжению все получают сытный обед. Каждая медсестра — хлеб, миску овсяной каши, кружку молока и большую тарелку овощей. К тому прилагается либо яйцо, либо рыба, либо кусок мяса размером с ладонь взрослого.
Она говорила, а прачки вокруг закивали, перешёптываясь:
— Верно, всё так! Никто нас не обижает.
— Нам, чёрной работе, где бы ещё так кормили? Одной кашей наесться досыта — уже роскошь.
— А тут и молоко, и мясо, и добавку в каше никто не запрещает.
— Честно сказать, я теперь дома почти не ем, всё откладываю детям. Где ещё найдёшь такого доброго хозяина?
Доброта? — подумал Грэйт. Нет, он не считал себя добрым. Просто делал то, что должно. Магам нужны изысканные блюда, воинам — мясо и сытость, а обычным людям он мог дать лишь простую, но полноценную пищу.
Однако сам факт воровства показывал — снаружи беда подбирается всё ближе.
Он прикрыл глаза и телепортировался в сердце башни.
— MOSS, — бросил он, — покажи записи скрытых прислужников в столовой за вчера, три, пять и десять дней.
— Есть, хозяин.
На экране вспыхнули изображения. Грэйт проверил тщательно: пища в достатке, распределяется честно, повара не умыкали ни зерна, ни мяса. Заглянул и в саму кухню: котлы кипели, на столах груды овощей, мяса и рыбы.
Нет, дело не в краже. Дело в том, что на улице голод.
Он вернулся к толпе. Все женщины съёжились под его взглядом.
— Почему вы ещё здесь? — его голос прозвучал холодно. — Постельное бельё всё выстирано? Стены и кровати обработаны? Пациенты проверены? Делать больше нечего?
— Уже идём! — и прачки бросились прочь.
Остались только Дженни и Мария. Последняя, увидев, что толпа рассосалась, рухнула на колени и зарыдала:
— Не выгоняйте меня, сэр! Что угодно приму: штраф, лишение зарплаты — только не увольняйте! Если я выйду отсюда, нам всем конец…
Она ползла, умоляя, со слезами. Грэйт долго смотрел на неё, потом вздохнул:
— Сколько ты получаешь, Мария?
— Пять серебряных в месяц, сэр, — робко ответила она. За десять часов работы и два приёма пищи. Для прачки без умений это было немало.
— Пять серебряных… А мука сколько стоит?
— Уже не достать, сэр! — вскрикнула женщина. — Самая дешёвая, чёрная, с отрубями — три медяка за две фунты! А ваш хлеб, вот такой, — три медяка за буханку!
Грэйт побледнел. Цены выросли на половину — для бедняков это смертный приговор.
— И это ещё милость Совета, — продолжала Мария. — В других городах мука выросла в пять раз! Там люди уже бегут, оставляя дома… А у нас — дети голодают…
Слёзы градом катились по её щекам.
Грэйт закрыл глаза, поднял её магической рукой.
— Мария, воровать из госпиталя нельзя. Это закон.
— Да, да, я виновата! — она кланялась вновь и вновь.
Он бросил взгляд на Дженни:
— Правила должны быть. Брать еду из госпиталя нельзя. Но… если кто-то несёт домой только свою порцию — делай вид, что не заметила.
— Слушаюсь, сэр, — кивнула девочка. Но всё же несмело добавила: — Но если они всё равно будут голодны?..
— Хлеб пусть несут, — твёрдо сказал он. — Яйца, рыба и мясо должны съедаться на месте. И ещё: увеличить порцию хлеба в полтора раза. Но если кто-то, даже от голода, совершит ошибку в работе — немедленно увольнять. Сейчас людей хватает, желающие работать найдутся.
Дженни склонилась и увела Марию.
Грэйт остался один и выдохнул. Он сделал всё, что мог: построил больницу, запас еду, обеспечил достойное содержание своим людям. Но буря снаружи всё равно врывалась внутрь.
Государство растёт — люди страдают. Государство гибнет — люди страдают. В любую эпоху самый тяжёлый удар падает на простой народ.
И вот, уже в июне беженцы заполнили дороги… Что будет осенью, зимой, весной? Голод, продажа детей, смерть на улицах.
Грэйт закружился по комнате. Нет, нельзя сидеть сложа руки. Надо сообщить учителю. Или в Совет.
Он достал «Перо бесконечной чернильницы» и телепортировался к башне Игоря.
Учитель, выслушав его, лишь бросил свиток с магической печатью:
— Отнеси в Совет. От моего имени.
Грэйт вышел в коридор, утирая глаза.
Учитель, вы хоть бы написали пару слов… Теперь мне решать, что там писать?
Внизу, в канцелярии Совета, он оказался привычно. Секретари проводили его к куратору школы боевой магии — строгой женщине по имени Элиз Усман. Она выслушала его и, едва глянув на свиток, тут же сказала:
— Прекрасно. Как раз есть поручение для мага вашего уровня. В графстве Росском голод, граф не открывает амбары, и начались бунты. Нужно, чтобы кто-то авторитетный держал там порядок. По воле Повелителя Грома — теперь это вы.
— Я сразу же поеду!
Голод — значит уже есть мёртвые. Каждая минута дорога.
— Мы приготовим корабль…
— Нет! Подготовьте его ближе к острову. А я выдвинусь по суше и перехвачу.
Он вбежал в башню и крикнул:
— Бернард! Зови Аппу! Сайрила! Я иду на остров, вы со мной?
— Конечно! — радостно ответила серебряная драконша. — Но зачем корабль? Мы долетим!
— Прямо лететь?..
— Ага! — Сайрила гордо раскинула руки. — Я взрослая! Я могу нести и тебя, и Бернарда, и Аппу — и ещё больше!
С башни взмыла в небо величественная серебряная драконша. На её спине устроились Бернард и Грэйт, прижимавший к себе уменьшенную Аппу.
Вокруг их укутывала мягкая белая завеса — щит, созданный заботливой драконьей магией, защищавший от ветра и дождя.
Сайрила расправила крылья, взмыла над грозовыми тучами и вышла в сияние закатного солнца. Лучи ложились на серебряные чешуйки и на лицо Грэйта, освещая их золотистым сиянием.
— Сайрила, в путь! — крикнул он. — На запад, на юг! Вдоль побережья, через море. Вон тот остров — наша цель!
И серебряный дракон ринулся вперёд, рассекая облака.
