Грэйт был облачён в простую грубую рясу, сидел верхом на огромном белоснежном олене и сжимал в руке посох из дуба, вокруг которого витая белая змея свивала свои кольца. Он шаг за шагом пересекал пустоши, болота, леса и поля.
Впереди, преданно и неутомимо, бежал варвар-проводник; позади же, на снежно-белом единороге с улыбкой, будто цветущая весна, сидела прекрасная эльфийка. Она изредка поднимала голову и с весёлым лукавством поглядывала на него.
Лунный свет, подобный серебристой реке, струился на них, лёгкий ветер касался одежд — словно ожившая картина. Правда, «единорог» был не более чем иллюзия: Сайрила всего лишь накинула на призрачного скакуна образ рогатого коня. Но кто станет разбираться в таких мелочах?
Грэйт двигался вперёд, время от времени сверяясь с картой. Сайрила же беззаботно меняла позы: то садилась прямо, то косо, то и вовсе заваливалась спиной назад. Вскоре ей наскучило, и она протянула:
— Грэйт, а ещё долго?
— Почти пришли! Ну… наверное … — с сомнением ответил он.
В умении ориентироваться он и в прежней жизни не блистал, а в этой, пожалуй, дела шли ещё хуже. Хорошо хоть можно было иногда прибегнуть к «Орлиному глазу» или взлететь с помощью заклятия полёта, либо же проверять направление с помощью поиска городов или источников воды. Так он, хоть и с трудом, но удерживал путь.
Наконец впереди показалось место, отмеченное на карте: дубрава, где, по преданию, должен был находиться оплот служителей Природы. Здесь Грэйт уже не решился пользоваться магическими трюками. Он прибыл как пастырь Природы — а пастыри Природы дорогу узнают, преклонив колени и спросив совета у самой земли, у трав и мха, у зверей и птиц.
Пусть даже он не умел — выглядеть, по крайней мере, обязан был так, словно умеет.
— Ну и где же они? — вполголоса пробормотал он. — Совсем рядом должны быть…
Сайрила скривила губы, покрутила головой. Вокруг тянулись холмы, густо заросшие дубами, справа журчала речушка, слева стояла тьма леса. Красиво, да только толку в этом мало.
Грэйт сосредоточился, расширяя чувствительность. Сотня метров, другая… виски заходили ходуном. Он рухнул грудью на шею оленя:
— Устал… Апа, веди куда знаешь.
Белый олень задрал голову, шумно втянул воздух и вдруг сорвался в стремительный бег. Грэйт едва не слетел наземь, с трудом удержался.
Минут через пятнадцать они достигли двух могучих дубов, кроны которых смыкались, образуя подобие арки. За аркой открывался проход.
Там стоял высокий седой старец с посохом. Он вгляделся в Грэйта, затем в дубовый жезл в его руке, затем в серебряного оленя — и нахмурился:
— Служитель Природы? Гость издалека, ты кто таков?..
Грэйт склонил голову:
— Я — Грэйт Нордмарк, пастырь Природы и маг восьмого круга, посланник Совета. Ученик Эльвина Уилкинсона из Хартлана…
Старик резко поднял ладонь, прерывая. Белые брови дрогнули:
— Нордмарк? Слыхал о тебе. Зачем пришёл?
— Я прибыл по поручению Совета решить проблему с голодающими в Россконском графстве. Но здесь я не нашёл ни одного пастыря Природы, и потому пришёл просить совета.
Вскоре они сидели у огромного пня: сам старец, назвавшийся Этельвом, Грэйт, Сайрила и Бернард. Перед каждым — деревянная кружка с травяным отваром.
Этельв говорил:
— Давным-давно один из графов решил расширить пастбища для чёрноногих свиней. Начал отбирать земли, насаждать дубы, изгонять крестьян. Множество людей осталось без крова…
Грэйт едва слышно прошептал:
— Свиньи вместо людей…
Старец кивнул:
— Так и было. Но в сущности — это были не свиньи, а сами люди пожирали людей. Тогдашний глава нашего ордена выступил против графа.
— И чем кончилось? — наклонился вперёд Грэйт.
— Кончилось тем, что все пастыри покинули графство. Старший наш брат поклялся: пока сам граф не попросит, мы не вернёмся. С тех пор прошло десятилетия. Он вскоре слёг и умер, а его лучший ученик погиб при странных обстоятельствах. Говорили — то ли сам покончил, то ли предал наставника, то ли был убит за связь с дочерью графа. Никто правды не знает.
Истина ушла в землю вместе с ними.
Грэйт тихо выдохнул. Теперь всё становилось яснее. Природники ушли, а граф с радостью занял их земли под дубравы для свиней.
Он вынул из сумы ту самую ветчину. Старец лишь коснулся её — и на лице его отразились гнев и скорбь.
— Мы давно подозревали — сказал он глухо. — Эти свиньи пасутся на священных землях, где покоятся души наших наставников. Но нас связывает клятва: мы не можем туда войти. А вот ты можешь. Ты — посланец Совета, приглашённый самими графами.
Грэйт кивнул. Его план начинал обретать очертания.
Долго они совещались. Старец всё больше воодушевлялся, всё громче постукивал ладонью по столу, пока наконец не воскликнул:
— Да, это возможно! Но только если ты сумеешь поднять достаточно шума!
— Думаю, смогу, — неуверенно ответил Грэйт. Впрочем, если подключить артефакты, ритуал и помощь Аппы… должно хватить.
На следующий день, после короткого сна, он уже стоял у ворот «священной земли» Россконского рода. Гидом выступал младший сын графа, рыцарь Пения.
— Вот она, наша гордость — говорил тот с довольной улыбкой. — Здесь мы оградили источник, ухаживали за дубами, защищали пастбища для магических свиней. Благодаря этому их мясо и получает такой дивный аромат.
Грэйт отвечал мягко, улыбаясь, подыгрывая:
— Великолепно. Мой учитель любит редкие изыски. Если ваше угощение придётся ему по вкусу, я стану ежегодно закупать лучшие партии.
— Не нужно покупать! Для легендарного мага — всё лучшее, что у нас есть, мы сами доставим в Нивис! — с радостью склонился рыцарь.
— Благодарю. Но сперва позволь осмотреть место. Не рискну приносить учителю что-то ненадёжное.
И, не дожидаясь ответа, он вошёл в рощу. Сайрила, Бернард и Аппа последовали за ним. Аппа нарочно толкнул рыцаря боком, заставив того споткнуться.
А впереди в гуще леса воздух уже дрожал от силы. Листва шептала: «Ты пришёл. Ты пришёл. Добро пожаловать, юный брат…»
Грэйт ускорил шаг. Дубы росли всё выше и величественнее, тени густели, дыхание Природы наполняло его тело.
Здесь! Это место упокоения старших. Здесь они вливали силы в дубовые жезлы, здесь их духи ждут преемников…
А вы, люди, вздумали пасти здесь свиней?! Жёлуди, что должны быть знаками наследия, вы скармливаете животным?!
Росскон, ты выбрал себе гибель.
Грэйт сбросил магическую мантию и вновь облачился в простую рясу пастыря. Сжимая посох, он шагнул вперёд, а затем опустился на колено, прижав лоб к могучему дубу.
— Старшие братья, наставники… примите меня. Дайте мне силы. Пусть свершится возмездие.
Листья зашумели. Земля загудела. Грэйт словно растворился в этой симфонии.
Рыцарь Пения, запыхавшись, догнал их — и оцепенел. Грэйт стоял на коленях, его одежда колыхалась без ветра, посох светился изумрудным сиянием.
— Ч-что это?.. — он метнулся к Сайриле. Та презрительно оттолкнула его. Попробовал к Бернарду — тот зарычал и выставил плечо.
А затем земля под ногами рыцаря дрогнула. Корни вылезли из земли, травы и колючки взметнулись, насекомые роем накинулись на него. Лес ожил, и ожил против него одного.
В панике он бросился бежать. Ветки хлестали по лицу, колючки рвали одежду, корни путались в ногах. Он вылетел из дубравы окровавленный, в клочьях ткани, и рухнул ничком, глядя назад.
Там, вверху, дубы росли и росли, переплетаясь, смыкаясь в непроходимую чащу. Буйство природы сметало всякую тропу. Ему вспомнились древние легенды о тысячелетних деревьях, становящихся энтами. И ему стало страшно до дрожи: а что если эти дубы тоже оживут и пойдут за ним?
Он, взвыв, бросился прочь. И бежал, пока лес не оставил его в покое.
А когда ночь взошла в полную силу, из густых зарослей вышел Грэйт. В грубой рясе, с посохом в руках, верхом на белом олене. Луна осыпала его серебром, и свет этот пылал, как огонь.
Он воссиял, словно гнев самой Природы.
