Фу Исяо не помнила, как добралась обратно до внутренних покоев. Когда пришла в себя, перед ней стоял только Фэн Суйгэ, тревожный и молчаливый. Она растерянно огляделась и тихо спросила:
— Он… ушёл?
— Ушёл, — кивнул Фэн Суйгэ.
Исяо долго стояла, словно не слыша. Потом вдруг коротко, почти весело, усмехнулась:
— Видел? Он так спешил отгородиться от меня, будто я чума.
Фэн Суйгэ обнял её за плечи, мягко проговорил:
— Не кори себя. Он ведь всё же волнуется за тебя, разве нет? Иначе не стал бы говорить, чтобы ты берегла здоровье. Может, у него есть причины… А может, он просто знает, что за нами следят люди Императора.
— Я всё понимаю, — безжизненно ответила Исяо. — На его месте я, наверное, поступила бы так же. Кто стал бы жертвовать карьерой ради никчёмной дочери?
— Исяо… — начал Фэн Суйгэ, но она перебила его рассеянно, почти шепотом.
— Так даже лучше. Меньше сомнений, меньше помех. Я и не собиралась втягивать кого-то ещё.
— Ах! Кто вы такие?! — Из соседней комнаты вдруг раздался испуганный крик служанки. Дверь чуть дрогнула, скрипнув петлями. Исяо сразу насторожилась и повернулась к входу. Фэн Суйгэ отпустил её и бросился вперёд. Но, едва увидев вошедшую, побледневшее лицо его вдруг осветилось радостью:
— Сиян?!
— Брат! — Фэн Сиян лишь успела вымолвить одно слово и, не в силах сдержаться, разрыдалась. Она бросилась в объятия Фэн Суйгэ, её слёзы градом катились по лицу и, как ожерелье, рвались нить за нитью, пропитывая его одежду.
Фэн Суйгэ, охваченный жалостью, торопливо заговорил:
— Что с тобой? Почему ты так похудела? Больна? Или кто-то обидел тебя?
Он вдруг заметил, что Исяо, которая только что стояла рядом, исчезла. Взгляд его заметался по пустой комнате. Но Фэн Сиян всё ещё плакала в его руках, и как бы он ни тревожился, пришлось пока смириться. Он ласково похлопал сестру по спине и тихо сказал:
— Не плачь. Расскажи всё, брат разберётся.
— Всё было хорошо, — сквозь всхлипы начала Фэн Сиян. — Но несколько дней назад Святейший Император получил донос… кто-то обвинил моего мужа в тайном изготовлении оружия. Его арестовали и бросили в Небесную темницу. Я слышала, что если он не докажет свою невиновность, его обвинят в измене и казнят.
Она взяла у брата поданный платок, вытерла глаза и добавила, едва сдерживая дрожь:
— Брат, его подставили! Он невиновен! Прошу тебя, помоги ему, прошу!
Фэн Суйгэ слушал молча. Мысли в его голове мелькали, сталкивались, гасли одна за другой. Он смотрел на исхудавшее лицо сестры, на испуганные глаза, и не смог вымолвить упрёка. Лишь мягко спросил:
— Сиян, ты уверена, что рассказала брату всё? Ничего не скрыла?
Фэн Сиян вздрогнула, плечи её напряглись. Пальцы, державшие платок, судорожно сжались.
— Почему ты так спрашиваешь, брат?
— Просто… — вздохнул он. — Ты добрая, доверчивая. Это редкое качество, но иногда слишком чистое сердце становится ловушкой. Оглянись, ведь есть люди, которые не прочь использовать твою доброту.
Фэн Сиян опустила голову, потом вдруг спросила, тихо, будто боялась услышать ответ:
— Брат… ты действительно… так дорожишь Фу Исяо?
Фэн Суйгэ кивнул:
— Да. Она — первая женщина, к которой я не смог остаться равнодушным. Которую хочется оберегать.
— Ты… любишь её? — Вопрос дался Фэн Сиян с трудом, словно каждое слово было занозой.
— Люблю, — не раздумывая ответил Фэн Суйгэ.
— Насколько сильно? — её голос стал почти шёпотом.
