Тишина.
Мёртвая, гнетущая тишина повисла в зале Совета.
Все придворные застыли, словно статуи.
Фэн Суйгэ распахнул глаза от изумления, а Исяо прикрыла рот ладонью.
«Евнух…»
Слово, упавшее в зал, ударило громом. Даже зная заранее, что это может прозвучать, всё же, когда оно прозвучало вслух, ощущение было таким, словно его ударили по лицу на глазах у всех. Кровь взметнулась к вискам, пальцы заледенели, а взгляды, сотни взглядов, брошенные со всех сторон, жгли, как раскалённые угли, прожигая тело до костей. Это был самый страшный кошмар из всех, что он переживал наяву.
— Ха-ха-ха… — смех сорвался с губ Святейшего Императора, сначала хриплый, потом безумный. — Ся Цзинши! Разве это не смешно? Разве ты не жалок? Зачем тебе вообще жить?! Если бы я был тобой, я бы давно нашёл себе тихое место и закончил всё сам! А ты ещё смеешь стоять тут, позоря себя перед всем двором! Ха-ха-ха!..
Он видел, что придворные ошеломлены, и, наслаждаясь их растерянностью, повысил голос:
— Но я — милостивый государь! Если сейчас ты падёшь на колени и попросишь пощады, я прощу тебе все твои прежние грехи!
Старый канцлер, оцепеневший от шока, наконец выдавил из себя дрожащим голосом:
— Ваше Высочество… что… что всё это значит?..
Ся Цзинши молчал.
По едва заметному взгляду Вдовствующей Императрицы один из министров шагнул вперёд и громко возгласил:
— Разве не ясно?! Князь Чженнаня не способен продолжить императорский род! Именно поэтому покойный Император изменил завещание, и нынешний Император является истинным Сыном Неба!
Зал взорвался.
Крики, споры, возмущение — шум захлестнул всё пространство зала Совета.
Теперь спор шёл не о подлинности указа, а о праве Ся Цзинши на трон.
Гневные военачальники уже толкались, и, казалось, ещё немного, и в зале вспыхнет драка.
Вдовствующая Императрица наблюдала за всем с ледяным спокойствием. На её губах играла жестокая, победоносная усмешка.
«Больно? Очень больно, да? Что ж, теперь, когда всё зашло так далеко, если Император падёт, ты тоже не уцелеешь. Сегодня, здесь, при всех, я растопчу твоё достоинство в прах. И пусть этот позор останется с тобой навеки».
Встретившись взглядом со Вдовствующей Императрицей, Ся Цзинши неожиданно ощутил странное спокойствие. Он глубоко вдохнул, и когда заговорил, голос его прозвучал твёрдо, как удар меча:
— Да, так и есть. И что с того?
Шум в зале тут же стих наполовину. Многие обернулись — изумлённые, растерянные — глядя на Ся Цзинши, который стоял в самом центре бури, и не опускал головы.
— Да, так и есть. И что с того! — вдруг повторил вслед за ним Фэн Суйгэ.
Он незаметно отпустил руку Исяо и шагнул вперёд, прямо под взгляды всей знати. Подойдя к старому генералу, тотчас шепнул ему несколько слов на ухо.
Генерал вздрогнул, а затем, сдерживая волнение, кивнул, словно получив знак, которого так долго ждал. Фэн Суйгэ медленно отступил, и, проходя мимо Ся Цзинши, остановился на одно мгновение.
На его губах мелькнула едва заметная улыбка:
— Враг ты мне или союзник — всё равно. Я хочу, чтобы именно ты стоял на этом месте. Не благодари. Просто я не хочу, чтобы ты пал от чужой руки.
Когда его пальцы скользнули прочь, Исяо в отчаянии прикусила костяшки пальцев до крови. Боль, что пронзила руку, и выражение на лице Ся Цзинши, всё это доказывало, что это был не сон. Это реальность.
В одно мгновение все сомнения, затуманившие её сердце, растаяли, и на их место пришла только боль.
«Как… как это возможно?..»
