Фэн Цишань усмехнулся и посмотрел на Фэн Суйгэ. Когда он позволил Фу Исяо поселиться в поместье Шуэйхуэй, то уже знал, что рано или поздно эти старики не выдержат и поднимут шум. Поэтому всё это время он терпеливо ждал именно этого момента.
Фэн Суйгэ невозмутимо глядя на жертвенную курильницу с журавлями, откуда вился тонкий сизый дым, холодно произнёс:
— Похоже, министр Лу уже в преклонных летах и память его ослабла. Видно, он больше не годится для службы при дворе. Возвращайтесь домой и сегодня же составьте прошение об отставке.
Министр Лу был ошеломлён и поспешно возразил:
— Старый чиновник лишь из соображений безопасности поднял эту тему. Вдруг эта женщина окажется шпионкой, подосланной Цзиньсю…
Фэн Суйгэ прервал его насмешливым тоном:
— Значит, вы ставите под сомнение решение моего отца?
Фэн Цишань приподнял бровь:
— Сомневаешься в государе?
Фэн Суйгэ спокойно вышел вперёд, склонился в поклоне и сказал:
— Эта женщина — та, кого отец сам потребовал у князя Чжэннаня. Получается, министр Лу считает, что отец оставил возле меня чужеземную шпионку.
Лицо министра Лу моментально побледнело. Он бухнулся на колени:
— Ваше Величество, будьте прозорливы! Старый слуга не имел такого дерзкого умысла!
Фэн Цишань слегка усмехнулся:
— Слова наследного принца были лишь шуткой, а ты воспринял их всерьёз. Ты стал слишком малодушен, министр Лу.
При этих словах придворные, доселе не смевшие даже дышать, облегчённо перевели дух. Тут же послышались показные смешки. Министр Лу выдавил кривую улыбку:
— Наследный принц от природы могущественен, а старый министр от природы труслив.
Фэн Цишань дождался, пока гул обсуждений стихнет, и спросил:
— Ну а вы, достопочтенные министры, как считаете, как лучше распорядиться этим делом?
В зале воцарилась тишина. Две шеренги гражданских и военных сановников единодушно молчали.
Лицо министра Лу приобрело землистый оттенок. Первоначально он тайно сговорился с несколькими речистыми цензорами: он выскажет жалобу, а они поддержат. Но наследный принц одной фразой разогнал их храбрость. Теперь же бросить затею, значило опозориться, а отступать было уже поздно. Стиснув зубы, он решился и ударился лбом об пол:
— Старый слуга по-прежнему считает, что эту женщину следует держать под стражей.
— Упрямство не всегда благо, — отчеканил Фэн Суйгэ ледяным голосом.
Фэн Цишань нахмурился:
— Но слова министра Лу небеспочвенны. Суйгэ, не следует тебе упрямиться. Министр Лу, поднимайся.
Тот вытер пот со лба и, наконец, поднялся, отступив в сторону.
Услышав в интонации государя скрытое согласие, ещё несколько министров отважились выступить. Под давлением взгляда наследного принца их речи были мягкими и обходительными, но суть оставалась одна: Фу Исяо следует изолировать и держать под надзором.
Фэн Суйгэ молча терпел. Он понимал, что эти сановники вовсе не ради споров затеяли перепалку. На их месте он сам мог бы подумать так же, если бы дело касалось кого-то другого. Но ведь речь шла об Исяо. О той, чьё счастье его отец и сестра вместе разрушили!
И он сам был соучастником.
— Отец, — наконец заговорил Фэн Суйгэ.
Тут же все разговоры стихли. Все взгляды, и явные, и скрытые, обратились к нему. Ведь он был будущим государем этой страны, их будущим владыкой.
— Всем известно, каким образом Фу Исяо осталась здесь, — продолжил он. — Я также понимаю замысел отца. Но… — он поднял глаза и встретился взглядом с Фэн Цишанем, — разве отец не чувствует вины, собираясь теперь посадить её под замок?
Ярость мгновенно ударила Фэн Цишаню в голову. Он знал, что мысли сына в последнее время вертятся вокруг этой женщины, и заранее гадал, под каким предлогом тот станет возражать. Но никак не ожидал, что сын осмелится сказать подобное прямо в тронном зале, при всех!
— Ради какой-то женщины ты смеешь говорить со мной в таком тоне?! — его взгляд сверкал, как острый клинок.
Фэн Суйгэ же оставался предельно спокоен. Он обвёл взглядом каждого в тронном зале и твёрдо произнёс:
— Пусть её уступки были вынужденными, но она уступала. Уступала настолько, что отвергла предложение Сиян и осталась в Суша. Отец сам учил: человеку следует быть прямым в мыслях и поступках, ибо не укрыться ни от людской правды, ни от небесной справедливости. В этом деле мы и без того в долгу перед ней. Так отчего же отец не может остановиться и отпустить её? Зачем снова и снова загонять в угол?
— В долгу? — холодно усмехнулся Фэн Цишань. — Ты думаешь, почему она осталась? Ся Цзинши уже женился на Сиян, даже если она вернётся к нему, ей самое большее достанется место наложницы. Что значит наложница даже у князя? Разве это сравнимо со статусом наложницы наследника государства Суша? Разве ты не заметил, как только она ушла от Ся Цзинши, то сразу поспешила скрыться в твоём поместье Шуйхуэй…»
— Отец! — воскликнул Фэн Суйгэ, почти не в силах поверить, что такие жестокие слова вырвутся из уст отца, которого он всегда уважал.
