В глазах Фэн Суйгэ, быстро сваренные чайные яйца были сущим недоразумением, безвкусные и пресные. А эти крошечные рыбёшки, обжаренные до хрустящей корочки, хоть и пахли ароматно, но на вкус тоже ничего особенного. Но Исяо съела чайное яйцо подчистую, в руках у неё уже болталась связка рыбёшек на бамбуковой шпажке, а сама она ещё и украдкой посматривала на кастрюлю, где булькала кукуруза. Он не выдержал и рассмеялся:
— Не на одном же лотке объедаться до отвала. Впереди ещё столько всего!
Когда солнце окончательно поднялось, лицо Фэн Суйгэ уже позеленело. Он и не подозревал, что Исяо способна столько съесть. От начала до конца рынка она не закрывала рта, почти у каждого прилавка останавливалась и непременно пробовала что-то новое, а ему оставалось лишь идти за ней и расплачиваться.
Когда Фу Исяо снова метнулась к очередному прилавку, его остатки терпения окончательно иссякли. Фэн Суйгэ с мрачным видом двинулся было вытащить её силком, но, протолкавшись через толпу, с удивлением обнаружил, что она стоит у самого скромного прилавка с украшениями из нефрита.
То была маленькая женская подвеска в виде белой нефритовой магнолии. Пальцы Исяо нежно скользнули по холодным, гладким лепесткам.
— Точно такая же, как та, что разбилась…
Торговала пожилая женщина. Она приветливо улыбнулась:
— Магнолия — символ богатства и благополучия. У барышни хороший вкус.
Исяо замерла на миг, потом подняла глаза на Фэн Суйгэ.
Сердце его дрогнуло. Он никогда не видел у Фу Исяо такого взгляда, полного надежды и осторожности. Он услышал, как она едва слышно попросила:
— Можешь мне её купить? Если это не слишком дорого…
Его словно ударили кулаком в грудь. Фэн Суйгэ почувствовал такую боль, что даже горло сжалось. Возможно, его реакция была немного странной, свет в глазах Исяо померк. Она поджала губы, повернулась к старушке и улыбнулась:
— Я просто посмотрела…
— Нет! — поспешно вырвалось у него. Фэн Суйгэ судорожно выхватил все деньги, что были при нём, и сунул их в руки старухи: — Хватит?
Обе — и Исяо, и торговка — ошеломлённо посмотрели на него. Лицо Фэн Суйгэ пылало, он ещё раз обшарил себя, не найдя ничего подходящего, и, не раздумывая, сорвал нефритовую пряжку с пояса и протянул её старухе:
— Вот! Этого уж точно хватит!
Торговка и вовсе растерялась, а на лбу Фэн Суйгэ выступил пот. Он хотел что-то добавить, но Исяо легонько потянула его за рукав:
— Слишком… — она улыбнулась сквозь слёзы, глаза её блестели, — этого слишком много.
Фэн Суйгэ смотрел только на неё, будто заворожённый. Потом неловко коснулся рукавом её лица, вытирая слёзы, и пробормотал:
— Не плачь… Я просто на миг опешил, а не то чтобы не хотел подарить…
Со стороны уже раздавались смешки и перешёптывания. Исяо резко отстранилась, вернув себе самообладание, а Фэн Суйгэ неловко отдёрнул руку. Старуха, улыбаясь, вложила ему в ладонь подвеску вместе с серебром:
— Возьмите, эта подвеска для вас обоих. Наденьте её на супругу, сделайте её счастливой.
А кто-то из толпы подзадорил:
— Смотри, и дальше так балуй свою жену!
Все разразились дружным смехом.
Щёки Исяо вспыхнули, она растерялась. Фэн Суйгэ, взял подвеску и вернул старушке деньги:
— Ваше доброе сердце, матушка, мы ценим. Но сегодня у моей супруги день рождения, и я хочу подарить ей эту подвеску. Так что, пожалуйста, возьмите оплату.
После взаимных уговоров старушка всё же оставила у себя серебро, вернув сдачу. Люди разошлись. Фэн Суйгэ засунул оставшееся серебро и пряжку за пазуху, а подвеску поднял двумя пальцами и, улыбаясь, сказал:
— Давай, супруга, я надену её на тебя…
Улыбка Исяо застыла, и через миг лицо Фэн Суйгэ стало ещё мрачнее, чем её.
Весь рынок услышал его вопль:
— Да как же ты будешь носить эту подвеску, если у тебя уши не проколоты?!
