Когда Исяо встала на место и выпрямилась, Фэн Цишань холодно повелел:
— Начинай!
— Отец, — вдруг заговорил Фэн Суйгэ, — ты всё ещё любишь наложницу Чэнь?
Фэн Цишань встревожился и нахмурился:
— Зачем ты спрашиваешь об этом?
— Ты всегда выделял Сиян, — продолжил Фэн Суйгэ, бережно принимая у стражника три стрелы и внимательно осматривая каждую, — в основном из-за наложницы Чэнь, верно? Даже сегодня она по-прежнему живёт в твоём сердце, разве не так? Отец думает о ней, и хотя рядом были другие женщины, для отца наложница Чэнь остаётся единственной и незаменимой. Значит, ты всё ещё любишь её, правда?
Фэн Цишань кивнул:
— Верно… — но тут же прищурился. — Суйгэ, сейчас ты говоришь всё это, чтобы намекнуть мне, что если она умрёт, ты тоже будешь хранить её в сердце всю жизнь? — И, скользнув взглядом по Фу Исяо, насмешливо добавил: — Хотя, быть может, я и не хочу портить настроение. Если она готова склонить голову и признать ошибку, прошлое можно считать забытым…
— Если бы она так легко склонялась, — тихо усмехнулся Фэн Суйгэ, — я бы никогда не полюбил её. Для меня Исяо — это уже не просто любовь. Хотя мы не единое целое, не кровь и плоть друг друга, но нет в этом мире силы, которая смогла бы нас разлучить.
Фэн Цишань с яростью ударил ладонью по столу:
— Ты хочешь сказать, что если она умрёт, то и ты не станешь жить?!
— Нет, — спокойно ответил Фэн Суйгэ, кладя стрелу на тетиву. — Я хочу сказать, что не позволю ей умереть.
Он глубоко вдохнул и натянул лук.
Воздух застыл. В огромном зале воцарилась мёртвая тишина.
Фэн Суйгэ больше не видел Исяо. Всё, что он видел, – это заколка с фениксом и свисающие с неё бусины. Он сохранял спокойствие, молча размышляя. Ему хотелось ударить по заколке, а не по бусинам.
Фу Исяо незаметно вытерла о ткань влажные от пота ладони. Она не боялась смерти, но отрицать, что холодный блеск острия у горла заставляет сердце сжиматься, было бы ложью. Отступить она не могла. И тем более не могла показать даже тени страха.
Что толку в том, что Фэн Суйгэ встал на её защиту? Она всего лишь женщина из Цзиньсю, придавленная пустым титулом наложницы наследного принца. А противостояла ей вся мощь Суша.
Вдруг в памяти вспыхнул голос Сяо Вэйжаня, предостерегавший её:
«Девочка, в этом мире самое бесполезное — это слепая храбрость. Даже со страстью и боевым мастерством два кулака не сравнятся с четырьмя. Чтобы покорить мир, нужно полагаться на стратегию и хитрость. Этот путь будет трудным, но если ты поймёшь, что я говорю, для тебя не будет ничего невозможного».
Да, эти слова были верны… Но, Вэйжань, неужели ты не можешь научить Исяо, как обрести эту мудрость и расчёт, что позволили бы ей действительно завоевать мир?
Пока же она понимала только одно: в этой вынужденной войне оборона важна, но решающим станет не она. Любая возможность для удара, для устрашения врага, даже самая малая, должна быть использована. Ведь, возможно, именно эта малость станет переломом всей битвы.
Она улыбнулась.
Надо победить!
И пусть она знала, что этот первый выстрел будет точным, в тот миг, когда тетива выпустила стрелу, Исяо всё же не удержалась и зажмурила глаза.
Острие, обрушившись с силой урагана, со свистом сломало тонкую шейку нефритового феникса и вонзилось глубоко в стенную панель позади Исяо. В зале раздался радостный вскрик Цинь И:
— Попал!
Фэн Суйгэ не протянул руку за второй стрелой. Рука стражника, державшего её, застыла в воздухе.
— Если я не смогу гарантировать попадание оставшимися двумя, ты всё равно хочешь, чтобы я продолжил? — спокойно спросил он.
— Если мне и придётся обзавестись ещё двумя дырочками, — твёрдо ответила Исяо, — то я предпочту, чтобы они были на ушах. …Не говори больше. Сосредоточься на луке.
Фэн Суйгэ бесстрастно принял из рук стражника вторую стрелу. Тугие плечи лука и особая тетива были залогом дальнобойности и точности «Таньлана». Он мог легко натянуть этот лук, но не мог достичь спокойствия, стать словно безмятежная вода. Стоило его руке дрогнуть хоть на волосок, и стрела могла угодить в Исяо…
Чем сильнее он принуждал себя к хладнокровию, тем труднее становилось его удержать. Чем больше пытался успокоить дыхание и выровнять движения, тем ощутимее предательская дрожь пробегала по пальцам. Тетива была натянута до предела, Фэн Суйгэ ясно ощущал, как напряглось каждое сухожилие в теле, как сомкнулись поры кожи, будто помогая ему удерживать ярость «Таньлана», готового сорваться и разорвать всё на своём пути.
Вторая стрела чуть сбилась с линии, но всё же попала в цель и разбила нефритового феникса в том месте, где клюв сжимал жемчужную нить. Жемчужины с грохотом рассыпались по полу, звонко и долго катились, пока наконец не стихли.
Фэн Суйгэ даже не прислушивался к радостным вскрикам Цинь И, не видел её скачущей фигуры. Торопливо вложив третью стрелу в лук, он хотел лишь одного — поскорее положить конец этой пытке.
