После того как сигнальные стрелы взвились в небо, Фу Исяо, обхватив колени, сидела у края ловушки и тихо утешала:
— Потерпи немного, он обязательно увидит и скоро придёт.
Гуюй с усилием пошевелился, отвязал от пояса мешок с оленьими ушами и бросил вверх.
— Уши… пусть идут первыми, — прохрипел он. — Гуюй сейчас… за ними.
Исяо поймала мешок, на миг замялась, и вдруг тишину, давящую и неподвижную, как сама смерть, разорвал тихий, едва слышный звук. Она узнала его сразу. Это был характерный стон лука, когда тетиву натягивают до предела. Одновременно с коротким жужжанием тетивы Исяо мгновенно присела и метнулась в сторону. Не успела нога коснуться земли, как вслед прогремело ещё несколько глухих звуков, и в следующий миг над поляной обрушился ливень стрел.
Она, перекатываясь по земле, несколько раз изменила направление, но пространство было открытым, и скрыться было некуда. В конце концов, ей не удалось уйти, и она рухнула прямо в яму, с силой ударившись о землю рядом с ошеломлённым Гуюем.
Тот уставился на неё во все глаза и неуверенно пробормотал:
— Госпожа… спустилась?..
Исяо, стиснув зубы, с трудом поднялась и, сжав кулаки, гневно уставилась вверх, в раскрытое жерло ловушки.
— Так вот оно что… Это не случайность, а подлость… Мерзавцы! — прошипела она.
Наверху раздалось несколько холодных смешков. В яму опустились два сверкающих остриями наконечника, луки были направлены прямо на них.
В это время Е Дуаньфан как раз отрезал ещё одну пару оленьих ушей, сложил их в мешок на спине коня и тяжело вздохнул, готовясь продолжить путь.
«В этом мире есть две величайшие силы: любовь и убийство, — подумал он. — Но для мужчины, особенно для такого, как я, вкус убийство порой слаще чувства… Война — одно, а бездумная бойня ради выгоды — совсем другое».
Из-под ели, потревоженная чем-то, выскочила белка, ловкий и шустрый зверёк, но вдруг она насторожилась, словно что-то услышала, потом резко прыгнула, и исчезла без следа.
Тишину прорезал свист. Сначала одна сигнальная стрела, потом вторая вырвались из противоположного конца леса, оставляя за собой белые дымные хвосты, и взмыли прямо к небу. Такие стрелы выпускались только тогда, когда сам главнокомандующий попадал в смертельную опасность.
Кто их выпустил?!
Кроме наложницы наследного принца, и того неотёсанного громилы, других людей в лесу быть не должно!
Лицо Е Дуаньфана помрачнело. Он выхватил стрелу, вскочил в седло и погнал коня туда, откуда взвились огни.
На лесной поляне суетились десятка два мужчин в серых одеждах. Они торопливо перетаскивали тяжёлые мешки, а двое, вооружённые луками, стояли у ямы, где лежали Фу Исяо и Гуюй, и помогали остальным сбрасывать в ловушку землю.
Вдруг из глубины леса вылетел дозорный, лицо его было искажено страхом.
— Бегите! Бегите! — крикнул он.
Но не успел он договорить, как раздался резкий свист, и стрелка впилась ему в ногу. Он с воплем рухнул на землю. Паника охватила остальных. Бросив мешки, они метались, не зная, куда бежать. Один, видимо старший, подскочил, подхватил раненого за плечо и потащил прочь.
Тяжёлые удары копыт становились всё громче, приближаясь с неумолимой силой. Сквозь густые ветви словно молния вылетел всадник. Вторая стрела уже была на тетиве, и прежде чем предводитель серых успел обернуться, она пробила ему грудь.
Е Дуаньфан натянул поводья, конь встал на дыбы. Голос его, грозный и властный, разнёсся над поляной:
— Кто вы такие?! Всем стоять!
