Стоя в оцепенении, Фэн Суйгэ крепко сжал ткань одежды на своей груди, из-за складок золотые драконы на его одежде казались уродливыми и грозными.
Е Дуаньфан поколебался, затем подошёл и проверил пульс Гуюя на шее, покачал головой и отошёл за спину Фэн Суйгэ, тихо произнеся:
— Он уже ушёл.
Фэн Суйгэ молчал.
Фу Исяо резко повернула голову и, со слезами в глазах, яростно уставилась на Е Дуаньфана:
— Если хотите мою жизнь, то забирайте её открыто! Зачем же втягивать других?! Вы подлецы! Мерзавцы!
Уголки рта Е Дуаньфана дернулись, и он мрачно ответил:
— Если ты не сможешь победить меня, ты не будешь достойна чести, ради которой он отдал жизнь, и не заслужишь услышать мои объяснения.
Последние капли в водяных часах лились тоненькой струйкой, и воцарилась полная тишина. Все напрягли шеи, глядя в сторону густого леса. Фэн Цишань постукивал по подлокотнику трона, тревожно отдавая приказ стоявшему рядом дворцовому стражнику:
— Отправьте ещё людей, чтобы проверить.
Воин, который был послан ранее, соскочил с коня и, встал на колени в центре арены. Немного смущённо он доложил:
— Ваше Величество… Его Высочество сказал, что сейчас не может прийти и просит, чтобы государь вместе с присутствующими…
Фэн Цишань резко вскочил:
— Суйгэ пострадал?!
— Принц не пострадал, — воин замялся, не зная, как объяснить, — подробностей я сообщить не могу, так что…
— Хватит, — Фэн Цишань, свирепо взмахнул рукавом, — уведите его!
Кареты знати медленно двигались по лесной дороге, следуя за государевой колесницей. Тело Фэн Цишаня слегка покачивалось от толчков, а лицо меняло выражение, колеблясь между тревогой и гневом.
Этот человек спланировал всё, но не предусмотрел двух сигнальных стрел. Теперь его план рухнул, и кто знает, какие последствия это вызовет…
Когда движение кареты прекратилось, старший слуга дрожащим голосом подошёл и открыл штору:
— Ваше Величество, принц впереди.
Фэн Цишань вышел из колесницы, сохраняя спокойный вид, но сердце сжалось от напряжения, а потом немного успокоилось.
Впереди он увидел Фэн Суйгэ и Е Дуаньфана, стоявших плечом к плечу, каждый держал в руках мешок, залитый кровью. Перед ними на земле лежало огромное тело, покрытое кровью. Это был Гуюй. Позади, недалеко, на коленях сидела вся в крови Фу Исяо, не поднимая головы, аккуратно считая собранные пучки стрел.
Когда Фэн Цишань вышел, все военные, включая Е Дуаньфана, сразу опустились на колени и закричали «Да здравствует!», и только двое остались неподвижны: Фэн Суйгэ, стоящий с поднятой головой, и Фу Исяо, сосредоточенно считающая стрелы.
Фэн Цишань нахмурился:
— Что ж, Фу Исяо можно простить за невежливость, но почему ты тоже…
— Отец, — Фэн Суйгэ перевернул мешок в руках, и залитые кровью оленьи уши рассыпались по телу Гуюя, катясь по земле. Затем он громко продолжил:
— Оленьи уши здесь, прошу государя проверить их публично!
Атмосфера стала странной. Министры, окружившие их, переглядывались и боялись вдохнуть. Люди погибли, а государь ведёт себя так, будто его это совершенно не волнует, и его заботит только, поклонился ли принц.
Люди погибли, а принц тоже выглядит безразличным, и прежде всего требует проверки оленьих ушей. Люди погибли… действительно погибли…
Е Дуаньфан тихо подошёл и высыпал свои оленьи уши рядом. Взоры всех устремились на землю, на две кучи оленьих ушей, количество которых было на первый взгляд одинаково, так что можно было бы точно определить победителя только при тщательном пересчёте. Но Фэн Цишань не отдал приказа, и ни один солдат не решился подойти к кучам ушей.
Долго никто не говорил, пока Е Дуаньфан наконец не произнёс:
— Я признаю поражение.
