В брачную ночь, при свете алых свечей, я долго ждала наследного принца, но он так и не пришёл. Утомлённая ожиданием, я прислонилась к резному изголовью и задремала.
Разбудил меня звонкий, обжигающий удар. Кто-то схватил меня за волосы и с силой ударил головой о край стола. Затем меня швырнули на пол, и тяжёлые сапоги обрушились на живот и грудь.
— Подлая тварь! — хрипел он пьяный, с лицом, налившимся кровью. — Даже следа девичьей печати нет, а осмелилась выйти за наследного принца!
Я, задыхаясь от боли, подняла взгляд и увидела Чжао Фэя. От него несло вином, глаза сверкали безумным блеском.
— Принесите кнут! — крикнул он.
Женщина, стоявшая рядом, с улыбкой подала ему кнут, усеянный железными шипами. Я задрожала и попятилась к стене. Он, будто опьянённый гневом и наслаждением, взмахнул рукой, и кнут с хлёстким свистом рассёк воздух. Каждый удар отзывался в теле огнём, а его лицо искажалось странным восторгом.
Я попыталась доползти до двери, но он, смеясь, схватил меня за ногу и снова потащил назад. После очередной порции ударов голос мой сорвался, и я уже не могла кричать.
Женщина, прижавшись к нему, промурлыкала:
— Ванфэй (жена вана) ведь должна предстать перед ваном. Если избить её слишком сильно, нехорошо выйдет.
Чжао Фэй провёл ладонью по её руке:
— Кормилица, Фэй-эр ведь не тронул её лица. Никто ничего не заметит.
Я узнала её. Это была его кормилица Вань-нян. Она прикрыла рот платком и тихо рассмеялась.
— Сегодня Фэй-эр всё равно придёт к няне. А видеть эту мерзавку — одно отвращение.
Меня заперли в покоях. Каждый день Чжао Фэй приходил и избивал меня, лишь моё лицо оставляя нетронутым. Он говорил, что жалеет моё «прекрасное лицо».
Через несколько дней он объявил, что возьмёт меня на пир. Вань-нян принесла мне пару обуви и велела надеть. Я сразу поняла, что в этом подвох, и не ошиблась. Внутри были осколки фарфора.
Когда я хотела бросить их, она холодно произнесла:
— Ванфэй, эти туфли сам наследный принц выбрал для вас. Вы ведь знаете, что будет, если ослушаетесь.
Я стиснула зубы и надела их. Каждый шаг вонзал осколки глубже, и боль поднималась до самого сердца.
Проклятая парочка… Когда я стану писцом Книги судьбы, я выведу их позор на свет, и пусть весь мир узнает их гнусные дела.
На пиру я сидела позади Чжао Фэя, опустив голову.
— Малый каган Бэйди прибыл! — возгласили у входа.
Я резко подняла взгляд и увидела Улэ Хуая. Он вошёл из-за порога. Высокий, прямой, словно выточенный из стали. На его фоне Чжао Фэй казался дряхлым и жалким.
Три года мы не виделись. Мальчишеская мягкость исчезла, в нём проступила сила и холодная решимость, от которой трудно было отвести глаза. Он вошёл во дворец с мечом на поясе, и никто не посмел его остановить.
Я поспешно опустила голову, страшась, что он узнает меня.
