Позднее я услышала, как слуги украдкой перешёптывались:
— Людишки-торговцы детьми и впрямь безжалостны, даже тела целого не оставили…
— Да, хорошо хоть воины из дворцовой стражи успели вовремя, иначе и молодая госпожа бы…
С того дня я словно переменилась. Исчезла прежняя живость, рассеялось весёлое слово, и на их месте поселились недоверие и горечь. Я перестала есть сладости с цветами османтуса. Вкус детства стал невыносимым.
Позже, когда я раздавала похлёбку и лечила больных в благотворительном доме, иногда видела на мосту маленького монаха. Он стоял, глядя на меня, но никогда не подходил просить подаяния. То был Юньшэн в своём втором рождении: его душа по воле судьбы вселилась в тело Цзюэкуна. Однако он не стал тревожить меня.
Тогда я всей душой стремилась изменить предначертанное и вовсе не думала о нём. О чём же он размышлял в те дни? Может быть, вспоминал Ананду, который пожелал стать каменным мостом ради возлюбленной?
Потом, по злой случайности, я попала в руки торговцев людьми и оказалась в краях северных варваров. По дороге они схватили ещё одного пленника, молодого мужчину. То был Юньшэн, оставивший монастырь и старого наставника, чтобы спасти меня. Но я не узнала его.
Меня била горячка. Кто-то поддержал меня, поднёс чашу и тихо сказал:
— Госпожа Юньци, выпейте чаю.
Он заботился обо мне, и я постепенно поправилась. Но тогдашняя я, рухнувшая с высокой ступени судьбы, была полна тревоги о будущем и не могла заметить его чувства.
Когда разбойники настигли нас, я краем глаза увидела, как он бросился ко мне, будто хотел спасти, и в тот миг его сразил удар сабли. Я успела лишь различить Улэ Хуая, а того странного человека вскоре забыла. Так Юньшэн умер за меня во второй раз тихо, без следа, не удостоившись даже моего взгляда.
Позже я убила Чжао Фэя, и Юньшэн в третий раз явился в мою жизнь. На этот раз я наконец увидела его по-настоящему. Но он заметил Улэ Хуая и решил, что недостоин меня. Он говорил, что сам по себе ничтожен, и, не желая обременять меня прошлым, унёс тайну прежних воплощений в могилу.
Я стояла у бездны. Его уже не было рядом.
В тот ясный день мы стояли на каменном мосту. Подул ветер, и Юньшэн спросил, слышала ли я историю об Ананде. Будда спросил Ананду:
— Насколько сильно ты любишь ту девушку?
— Я готов стать каменным мостом, стоять под ветром пятьсот лет, под солнцем ещё пятьсот и под дождём ещё пятьсот, лишь бы она однажды прошла по нему.
Юньшэн сказал:
— Ананда стал мостом, и когда спустя тысячу лет девушка прошла по нему, он не просил, чтобы она остановилась. Встретиться в зыбком мире, увидеть, что ты жива и счастлива, — этого достаточно.
— А-Ци, дай руку, я вытащу тебя.
Улэ Хуай крепко схватил меня и вытянул с края пропасти. Я посмотрела вниз и бросила туда Книгу судьбы. Она мне больше не была нужна.
Но вдруг неведомая сила рванула меня обратно в бездну. Улэ Хуай успел ухватиться за край моего одеяния. Его руки вздулись от напряжения, он стиснул зубы, стараясь удержать меня. Сила становилась всё мощнее, и если бы он не отпустил, то сам полетел бы вниз.
Из глубины донёсся голос, которого я прежде не слышала, но сразу поняла — это говорила Книга судьбы:
— Отпусти, Улэ Хуая.
Су Лоло умерла, но почему же Книга судьбы всё ещё существует?
Улэ Хуай обеими руками держал меня из последних сил. Скала снова зашаталась, и он вот-вот должен был сорваться вслед за мной. Стражники падали на колени, умоляя его отпустить.
— Зачем тебе это, Улэ Хуай, — произнесла Книга судьбы. — Отпусти её, и ты обретёшь лучшую жизнь на свете. Если выберешь Су Юньци, тебя ждёт лишь смерть.
— А-Хуай, отпусти, ты должен жить, — тихо сказала я.
В моей душе не было страха, только жалость к нему.
— Нет, — упрямо ответил он. — Я сказал, если ты со мной, то навсегда, на всю жизнь, вдвоём.
— Но тогдашняя Су Юньци — не я настоящая. Я обманула тебя, я…
— Су Юньци, запомни! Я не дурак. Я знаю больше, чем ты думаешь. С самого начала я видел не ту, что похожа на Су Лоло. В моих глазах ты — не только маска, но и упрямая, смелая, гордая, даже беспощадная. Когда ты ранила меня стрелой, я понял, кто ты есть на самом деле. И понял, что люблю не нежную Су Лоло, а Су Юньци — единственную, неповторимую.
Я застыла, наконец осознав его чувства.
