Он знал, сколько сил и золота нужно, чтобы вырастить подобного лазутчика. Почему же такой человек вернулся к Яо Юну? Значит, либо его миссия завершена, либо он стал опасен хозяевам.
Но зачем он вообще был послан к северянам? Яо Юн никогда не действовал ради государства.
Значит, всё началось с того самого седьмого дня девятого месяца. Шэнь Ю что-то сделал тогда, и это стало причиной, по которой на следующий день, восьмого, род Вэй был уничтожен в ущелье.
Вэй Юнь закрыл глаза. Кровь стучала в висках, руки дрожали. Он боялся, что, если посмотрит на этого человека ещё миг, не удержится и пронзит его мечом.
Шэнь Ю молчал.
Прошло долгое мгновение, прежде чем он тихо сказал:
— Я не хотел предательства.
— Объясни, — выдавил Вэй Юнь.
Шэнь Ю долго молчал, потом произнёс:
— Ты и так всё понял. Если я скажу, это будет изменой.
— Молчание — тоже измена! — Вэй Юнь сорвался. — Ты не верен ни стране, ни людям! Я даю тебе шанс искупить вину. Мой дом пал, и тебе не стыдно?!
Шэнь Ю не шелохнулся, даже когда клинок рассёк кожу на его щеке.
— Говори! — крикнул Вэй Юнь.
— Я виноват перед родом Вэй, — тихо ответил Шэнь Ю, — но и род Вэй виноват перед моей матерью…
Он не успел договорить, как Вэй Юнь ударил его по лицу.
— Я сказал, что дом Вэй виноват — это наша боль, но не тебе нас судить!
— Ты не прав, — Шэнь Ю усмехнулся. — Вы совершили ошибку и не позволяете об этом сказать?
— Хорошо, — Вэй Юнь передал меч Вэй Ся и взял кнут. — Раз ты хочешь говорить о справедливости, поговорим.
Он шагнул ближе, голос его стал низким и глухим:
— Тогда, двадцать четыре года назад, три тысячи воинов Вэй держали город против десяти тысяч врагов. Мы не бежали, а сперва вывели жителей, сражались день и ночь, пока не спасли большую часть. Из трёх тысяч осталось меньше половины, но ни один из простых людей почти не пострадал. Разве мы не исполнили свой долг?
— Но вы оставили мою мать в городе…
Кнут со свистом рассёк воздух и ударил Шэнь Ю по лицу.
— Дом Вэй защищает страну, а не отдельные семьи! — крикнул Вэй Юнь. — Ты видел ту битву? Если бы мы задержались, враг ворвался бы в город, и никто бы не выжил! Ради спасения твоей матери должны были погибнуть все?!
Он тяжело дышал, глаза его сверкали.
— Неужели, по-твоему, жизнь простых людей — жизнь, а жизнь солдат — нет? В городе оставалось лишь несколько сотен. Ради них воины должны были умереть до последнего? И почему те люди не ушли вовремя? Одни возвращались за серебром, другие искали родных, третьи просто не хотели покидать дома…
Он опустил голос:
— Даже если дом Вэй тогда ошибся, разве это оправдание тому, что случилось потом?
Шэнь Ю опустил голову.
— Семьдесят тысяч наших легли в ущелье, — тихо сказал Вэй Юнь. — И никто не вернулся.
В подземелье повисла тишина.
— Если бы у тебя была хоть капля совести, — продолжил он устало, — ты бы не сделал того, что сделал.
— Я… не хотел, — прошептал Шэнь Ю. — Я знал о засаде северян в Байдигу. Они притворялись разбитыми, чтобы выманить твоего отца. Я передал весть Яо Юну, думал, он предупредит. Но наутро твой отец всё равно вышел из города… я не знаю почему.
Он сжал губы.
— Я не хотел зла дому Вэй.
Вэй Юнь молчал.
— Я передал весть, — продолжал Шэнь Ю, — и, боясь разоблачения, бежал обратно к Яо Юну. Всё остальное было уже не в моей власти.
— А Яо Юн? — холодно спросил Вэй Юнь.
— Думаешь, я знал? — Шэнь Ю усмехнулся.
Вэй Юнь не ответил. Он повернулся к Вэй Ся:
— Следите за ним.
После этого он вышел.
Вэй Юнь направился к дому, где рожала Ван Лань. У дверей стояли наложница Цзян Чунь, Лю Сюэян и Чу Юй. Все были в тревоге.
— Как она? — спросил Вэй Юнь.
— Нет новостей — уже хорошо, — ответила Чу Юй, стараясь улыбнуться.
Она заметила кровь на его белом рукаве.
— Разве ты не просто хотел поговорить? Почему опять кровь?
— Пустяки, — Вэй Юнь взглянул на пятно. — Потом расскажу.
К вечеру роды завершились. Повитуха вынесла младенца и радостно объявила:
— Поздравляю, госпожа, девочка!
Лю Сюэян осторожно приняла ребёнка, а Чу Юй вошла к Ван Лань. В комнате стоял запах крови.
— Шестая госпожа в порядке? — спросила она у лекаря.
— Без серьёзных последствий, — поклонился тот.
— А‑Юй… — позвала Ван Лань.
— Я здесь, — Чу Юй присела рядом.
— Тот воин… он жив?
Чу Юй замялась.
— Думаю, да.
— Он хороший человек, — прошептала Ван Лань. — Если не сделал ничего страшного, скажи седьмому, пусть отпустит его.
— Отдыхай, — мягко ответила Чу Юй. — Я поговорю с ним.
