Гу Чушэн знал это ещё в прошлой жизни, когда речь заходила о слове «долг», ему никогда не сравниться с Вэй Юнем. Они оба были людьми, привыкшими ходить по краю, но разница заключалась в том, что он сам всегда ставил на кон собственную жизнь ради будущего, а Вэй Юнь — ради чужого.
На миг ему захотелось спросить, зачем тот так поступал. Зачем ради Чу Юй идти так далеко? Всего лишь невестка, а на войне жизнь и смерть — дело привычное. Стоит ли менять свою жизнь на её?
Но он не решился задать этот вопрос.
Он глубоко вдохнул, отступил на шаг и, склонившись, произнёс:
— Смиренно исполню приказ хоу-е.
Сказав это, Гу Чушэн вышел.
Все разошлись по своим поручениям, готовясь к походу.
Вэй Юнь остался дома. Некоторое время он сидел в тишине, потом позвал управляющего.
Тот подошёл спокойно, а Вэй Юнь, не говоря ни слова, начал писать письмо.
Через некоторое время он произнёс:
— Если я погибну, передай это письмо моей матери. С этого дня всем домом Вэй управляет старшая госпожа. Если же когда-нибудь она выйдет замуж, половина имущества станет её приданым.
— Хоу-е?! — управляющий поднял голову, поражённый.
Вэй Юнь продолжал писать:
— Кроме того, пусть тогда старшая госпожа получит у моей матери ключ. Она поймёт, что с ним делать. С этого дня все тайные люди дома Вэй подчиняются ей. Передай ей и печать главы рода.
Он поднял лист, подул, чтобы подсушить чернила, и вместе с ключом передал управляющему:
— Если я вернусь живым…
Он опустил взгляд и тихо добавил:
— Сожги письмо. Никому не показывай.
Управляющий молчал. Глаза его покраснели. Он подошёл, принял запечатанное письмо и хрипло сказал:
— Малый хоу-е, мы все понимаем, что у вас на сердце.
— Понимаешь? — Вэй Юнь усмехнулся.
— Малый хоу-е, — управляющий опустил голову, — человеку трудно встретить того, кого он любит. Старший господин и старшая госпожа лишь раз виделись, а вы ведь даже…
— Уходи, — перебил его Вэй Юнь ровным голосом. — И держи язык за зубами. Не будь слишком умным.
Управляющий понял, что дальше говорить нельзя. Он опустился на колени, поклонился и, не в силах скрыть волнение, поспешно вышел.
В комнате стало пусто.
Вэй Юнь остался один. Он долго стоял на коленях, потом вдруг тихо рассмеялся. Оказывается, все знали, что он любит её. Только он сам — нет. Да, он всё ещё молод. И, может быть, к счастью, молод.
Он опёрся на колени и с трудом поднялся.
Теперь, когда все ушли, он наконец мог позволить себе слабость и не скрывать растерянности.
В ту же ночь из дома Вэй вышли два гонца: один к Сун Шиланю, другой к Чу Линьяну.
Письма прибыли почти одновременно.
Сун Шилань, читая своё, услышал, как снаружи вбежала Цзян Чунь:
— Генерал! Говорят, из дома Вэй пришло письмо. Что там?
Сун Шилань поднял глаза и улыбнулся, встретив её тревожный взгляд:
— Не волнуйтесь, вторая фужэнь. Это письмо от малого хоу-е о военных делах. Никаких дурных вестей.
Цзян Чунь облегчённо выдохнула, но тут же спросила:
— А старшая госпожа? Её спасли?
— Это… — Сун Шилань замялся.
Цзян Чунь напряглась, глядя на него с надеждой.
Он, встретив этот чистый и тревожный взгляд, невольно смягчил голос, будто боялся спугнуть её:
— Старшая госпожа осталась в Фэнлине, чтобы сдерживать основные силы врага…
Не успел он договорить, как Цзян Чунь пошатнулась.
Сун Шилань поспешил подхватить её:
— Вторая госпожа!
Она опёрлась на его руку, глаза её налились слезами.
— Как вы могли… как вы все могли так поступить?
— Это воля малого хоу-е, — вздохнул Сун Шилань.
— Он не имеет права! — Цзян Чунь резко оттолкнула его, отступила и крикнула: — В Фэнлине десять тысяч воинов! Оставить там свою невестку, разве это не смерть?! Я возвращаюсь. — Она развернулась, — я пойду к Вэй Юню и спрошу, где его совесть!
— Вторая госпожа, — голос Сун Шиланя прозвучал спокойно, но твёрдо, — если уж вы хотите вернуться, идите со мной. Если с вами что-то случится, ни я, ни малый хоу-е не сможем оправдаться.
Цзян Чунь остановилась.
— Оправдаться? Для него мы, невестки, — не больше чем фигуры на доске.
— Вторая госпожа, — тихо сказал Сун Шилань, — разве вы не понимаете? Это не его решение, а её. Старшая госпожа всегда была светлой и гордой, а малый хоу-е лишь позволил ей быть собой.
Цзян Чунь сжала кулаки.
Сун Шилань, глядя на её дрожащие плечи, вдруг ощутил жалость.
Он подошёл ближе и мягко сказал:
— Не сжимайте руки так сильно, пораните себя.
Она не ответила.
Снаружи вновь загремели барабаны осады.
Сун Шилань вышел и громко приказал:
— Эвакуировать жителей в Цзюньсянь, до рассвета оставить город!
Потом он повернулся к Цзян Чунь:
— Не тревожьтесь, вторая госпожа. Скоро мы все вернёмся домой.
