Чу Юй продолжала говорить, чтобы отвлечь, но к третьему часу он уже почти не слышал.
— Насколько больно? — спросила она, глядя, как Шэнь Ушуан подливает отвар.
— Первая чаша — будто иглы. Вторая — как тысяча порезов. Третья — будто сдирают кожу. А четвёртая… — он замялся. — С костей до крови — всё горит. Я сам не пробовал.
Чу Юй сжала губы.
Вэй Юнь дрожал, прокусил платок, но не издал ни звука.
— Он силён, — сказал Шэнь Ушуан с уважением. — Таких я не видел.
Чу Юй опустила взгляд. Ему было всего пятнадцать. В пятнадцать она сама, Гу Чушэн, Чу Цзинь — все были дерзкими, горячими и не знали меры. Даже Гу Чушэн, с его гордостью, не выдержал бы такой боли. А Вэй Юнь выдерживал.
Она невольно протянула руку и коснулась его головы:
— Маленький седьмой…
Он открыл мутные от боли глаза и, дрожа, нашёл её руку. Вэй Юнь прижал её к щеке, не сжимая, будто ища опоры. Его кожа была ледяной, хотя вода кипела.
— Я здесь, — прошептала она.
— Невестка… — выдохнул он. — А‑Юй…
— Я здесь.
Он звал её снова и снова, а она отвечала.
Когда пришло время последней чаши, сил у него почти не осталось. Шэнь Ушуан влил лекарство насильно. Боль взорвалась, и Вэй Юнь, не выдержав, рванулся из воды.
— Мне больно… Невестка, больно! — хрипел он.
Шэнь Ушуан замер, услышав это обращение, но Чу Юй уже прижала его обратно, удерживая. Пот струился по его лицу, он бился, пока не ослаб.
— Обними меня… прошу… — выдохнул он.
Чу Юй обняла его. Лоб Вэй Юня уткнулся ей в живот, его дыхание стало ровнее. Шэнь Ушуан, глядя на них, тихо вышел.
Она гладила его волосы. Он шептал:
— Я скучаю по отцу… по брату…
Слёзы подступили к её глазам. Она обняла его крепче.
— Я рядом, — сказала она хрипло. — Я здесь.
Он, быть может, не слышал, но обвил её за талию, как вьюнок обвивает дерево. Из безнадёжности порой вырастает самая яркая красота.
Когда Шэнь Ушуан вернулся и сказал: «Время», Чу Юй вынула Вэй Юня, вытерла его и переодела. Он был без сознания. Только тогда она заметила, что сама плакала.
Шэнь Ушуан стоял у двери, колеблясь:
— Госпожа Вэй… вы ведь его невестка?
Чу Юй помолчала и кивнула:
— Да. Я — старшая госпожа дома Вэй, вдова Вэй‑шицзы, Вэй Цзюня. В дороге пришлось притвориться супругой, чтобы не навлечь бед.
— Понимаю, — быстро сказал он.
И только теперь он осознал, что Вэй Юнь не ругал его тогда, он искал способ выжить.
Он вздохнул, вошёл, поставил иглы. На середине процедуры Вэй Юнь очнулся.
— Где… моя жена? — спросил он хрипло.
— Госпожа умывается, — ответил Шэнь Ушуан, нарочно сказав «госпожа», чтобы дать понять, что всё понял.
— Ты… любишь её? — спросил он после паузы.
— Да, — тихо ответил Вэй Юнь.
— Она знает?
— Нет.
— Хочешь, чтобы знала?
— Потом. Когда всё закончится. Когда я смогу защитить её.
— Терпеливый ты, — усмехнулся Шэнь Ушуан.
— Не терпеливый, — сказал Вэй Юнь. — Просто не хочу, чтобы она второй раз осталась вдовой.
— А если полюбит другого?
— Не полюбит, — ответил он спокойно. — Я рядом.
Шэнь Ушуан рассмеялся:
— Тогда желаю удачи.
Он вынул иглы:
— Есть чувство в ногах?
— Есть.
— Отлично. Отдохни, потом пусть госпожа поможет пройтись. Завтра пойдёшь сам.
К вечеру Вэй Юнь уже стоял на ногах.
— Сегодня я побуду рядом, а завтра спи один, — сказала Чу Юй.
— Хорошо, — ответил он, глядя в пол.
— Не рад?
— Устал.
Она улыбнулась и помогла ему лечь.
Ночью Чу Юй услышала, как он вышел. Она вышла следом и увидела, как он, держась за стену, снова и снова делает шаги.
С тех пор он тренировался днём и ночью.
Однажды ночью Чу Юй увидела, как он взял копьё. Луна лилась серебром, ветер шевелил цветы. Белый юноша стоял посреди двора, и копьё в его руках ожило, как дракон. Вихрь поднял лепестки, и Чу Юй, глядя из окна, почувствовала, как сердце бьётся чаще, будто в нём растопили мёд.
Той ночью ей приснился сон. Вэй Юнь с копьём под луной, потом — толпа у горы Фэнлин, потом — дворцовые врата, он, израненный, прикрывает её от дождя, и, наконец, та самая ночь с небесными фонарями. Они сидят на крыше, фонари поднимаются, и он склоняется к ней.
Касание губ. Тёплое, чистое, без страсти, только робость и нежность.
— Невестка! — позвал он во сне.
Чу Юй проснулась. Вэй Юнь стоял над ней с мечом:
— Войска у ворот! Быстрее!
Она вскочила и прислушалась. За стенами гул, крики, плач. Чу Юй собрала вещи, схватила меч и выбежала.
Шэнь Ушуан и Бай Шан уже были готовы. Первый — с травами и ядами, вторая — с деньгами и провиантом. Они двигались слаженно, как люди, привыкшие к бегству.
— Кто идёт? — спросил Шэнь Ушуан.
— Я впереди, невестка прикрывает, ты ведёшь, ребёнка несёт Бай Шан, меч возьми! — быстро распорядился Вэй Юнь. — Потом разберёмся.
Если Бэйди — бежать. Если Великий Чу — встретить. Если Вэй Ся и Вэй Цю — предупредить.
Они выбрались через западные ворота, где толпа уже хлынула наружу. За городом, в темноте, полоскался алое знамя с золотым узором облаков и иероглифом «Вэй», выведенным, как летящая красная птица1, родовой знак дома Вэй.
Чу Юй и Вэй Юнь сразу поняли. Это свои. Они бросились вперёд. На конях стояли Вэй Цю и Вэй Ся.
Город уже готовился к обороне, но войско Вэй не двигалось, колеблясь. Вэй Цю поднял руку, собираясь отдать приказ, когда услышал крик:
— Стой! Отступить!
Он обернулся и увидел Вэй Юня, бегущего к ним. Вэй Ся вскрикнул от радости:
— Хоу‑е!
И в этот миг над пустыней взошло солнце.
- Красная птица (朱雀, *Zhūquè, Чжу-Цюэ) — священная птица юга, символ огня и возрождения. ↩︎
Благодарю за перевод! Получается дорама, это красивая история по мотивам новеллы. И всё же с удовольствием смотрю дораму. Дин Юй Си – это просто нечто. Не представляю, сможет ли он постареть. Уж сколько лет… а всё ещё такой милый.. Маленький седьмой;)