Чу Юй кивнула, спустилась с Вэй Юнем, велела подать коней, и вскоре они втроём поскакали к Хуацзину.
К полудню Гу Чушэн устал, лицо его покрылось потом. Завидев придорожную чайную, Чу Юй велела остановиться.
Было уже лето, жара стояла тяжёлая. Они втроём сели за один стол. Пока ели, Вэй Юнь сорвал несколько травинок и стал ловко плести что-то. Его пальцы двигались быстро, и вскоре из зелени вырисовалась форма шляпы.
Гу Чушэн заметил взгляд Чу Юй и улыбнулся:
— Маленький хоу-е — человек внимательный.
— Он всегда такой, — откликнулась она. — Помню, я как-то загляделась на венок из цветов, но посчитала, что это детская забава. А вернувшись, увидела, что он сплёл для меня такой же.
— Ваш возраст — самое время носить венки, — мягко заметил Гу Чушэн.
— Верно, — тихо сказала Чу Юй, и в её глазах мелькнула тень грусти.
Они говорили вполголоса, и почти каждое её слово касалось Вэй Юня. Гу Чушэн всё улыбался, но улыбка становилась всё холоднее. Когда Вэй Юнь подошёл с готовой шляпой, он отпил последний глоток чая и сказал:
— Вам повезло, госпожа. Маленький хоу-е — сын почтительный, добьётся многого, и вы можете быть спокойны.
Чу Юй на миг растерялась.
Слово «почтительный» вдруг кольнуло её. Когда-то она сама часто так говорила о нём, а теперь почему-то не смогла.
Вэй Юнь протянул ей шляпу:
— Невестка, солнце палит. Шляпа, может, и некрасива, но хоть немного защитит.
Она взяла её, провела ладонью по узору и лишь спустя мгновение улыбнулась:
— Ты внимателен.
Чу Юй надела шляпу и поднялась:
— В путь.
Они гнали без отдыха семь дней и, наконец, достигли Хуацзина.
Перед самым въездом они остановились в постоялом дворе. Комнаты Чу Юй, Вэй Юня и Гу Чушэна располагались рядом.
Ночью Чу Юй долго не могла уснуть. Мысли путались, сердце билось тревожно.
Вдруг на крыше послышался лёгкий шорох. Меч лежал под рукой, она схватила его и затаилась у окна. Через мгновение створка тихо приоткрылась.
Она метнула клинок и тут же кто-то ловко уклонился, шагнул вперёд, прижал её к стене и шепнул:
— Невестка, это я.
Она распахнула глаза. Вэй Юнь отпустил её и отступил.
— Есть дело, о котором хочу поговорить.
— Садись, — сказала она, указывая на стол. — Но зачем же через окно?
— Боялся разбудить других. Ночь глубокая, если кто увидит, будет неловко.
Чу Юй замерла. Да, это не северные степи, а Хуацзин. Здесь всё иначе: людские пересуды, правила, старшинство. Здесь родители, Лю Сюэян, придворные, солдаты, что чтут Вэй Юня как героя.
Она налила себе чашку холодного чая. Вэй Юнь положил ладонь на её руку, остановив движение.
— Остыл, не пей, — тихо сказал он. — Простудишься.
Она кивнула, чувствуя странное смятение. Жест был слишком близким, но в нём было и что-то трепетное, от чего сердце забилось чаще.
— Завтра мы войдём в столицу, — произнёс он. — Я не стану выдавать, что знаю о Байдигу, и покорюсь Чжао Юэ, выторговав выгоду. Но что именно просить?
Чу Юй задумалась:
— Тебе нельзя оставаться в Хуацзине.
— Знаю. — Он посмотрел прямо в глаза. — Попрошу у него войско и провиант, чтобы идти на Бэйди. Пусть Тусо тревожит границу, а я стану лагерем на севере.
— Но ведь земли Бай и Кунь — владения твоего дома, — нахмурилась она. — Если укрепишься там, Чжао Юэ заподозрит.
— Вот и беда, — кивнул он. — Я буду воевать, не возвращаясь, и он не сможет меня контролировать. Тогда он, конечно, оставит моих родных в столице. Мать я не смогу увезти… потому и хотел спросить: ты бы… пошла со мной на север?
Она молчала. Юноша опустил взгляд, голос его дрогнул:
— Я мог бы дать тебе письмо о разводе, ты покинешь дом Вэй, а потом тайно последуешь за мной.
Чу Юй почувствовала, как внутри всё сжалось.
— Если я уйду из дома Вэй, — тихо сказала она, — кто я тогда? Не невестка, не вдова… Твой брат в могиле, ты дашь мне развод, и что? Вернусь в дом Вэй как кто? Он восстанет из гроба, чтобы жениться на мне вновь?!
Вэй Юнь онемел. Она сама испугалась своих слов и сжала кулаки.
Он долго молчал, потом ровно произнёс:
— Я не подумал о твоей чести. Хотел лишь уберечь вас всех.
