Гу Чушэн взглянул на него холодно:
— Разве можно оставить такого пса на троне?
Он говорил спокойно:
— Вэй Юнь поднял знамя, обвиняя Чжао Юэ в безнравственности и желая убить его во имя страны. Но если Чжао Юэ умрёт, кто станет Императором? Род Ли или дом Чжао? У Ли давно нет силы, их кровь нечиста. У Чжао остался лишь он один. Если он падёт, начнётся смута, и мир рухнет.
Он замолчал, в глазах его мелькнул отблеск света:
— Вэй Юнь, должно быть, тоже это понял. Он вынуждает меня действовать.
— Как он может Вас вынуждать? — удивился телохранитель.
— Это станет ясно, когда я увижу принцессу, — ответил Гу Чушэн.
Поздней ночью он вернулся домой. Вскоре из дворца пришёл человек и тихо сообщил:
— Всё готово.
Гу Чушэн кивнул. Его тайные люди во дворце наконец принесли пользу. Он переоделся в одежду стражника и направился в дворец Цифэн.
Войдя туда, он опустил взгляд и почтительно склонился перед старшей принцессой:
— Подданный Гу Чушэн приветствует Ваше Высочество.
Принцесса лениво сказала:
— Вчера ночью Вэй Юнь прислал весточку, что ты придёшь. Зачем ты ищешь меня?
Гу Чушэн улыбнулся. Теперь он понял замысел Вэй Юня.
Тот хотел смерти Чжао Юэ, но знал: если император умрёт без наследника, страна погрузится в хаос. Вэй Юнь не мог допустить этого, потому поручил всё Гу Чушэну.
Чжао Юэ верил, что человеческое сердце зло; Вэй Юнь — что оно добро.
Все считали Гу Чушэна коварным, даже Чу Юй, возможно, думала так. Но Вэй Юнь верил ему. Верил, что он не принесёт народ в жертву ради «чистой крови».
Гу Чушэн не знал, что чувствует. Он поднял глаза и спокойно сказал:
— Я пришёл спросить, хочет ли принцесса убить Чжао Юэ?
Принцесса удивилась, а потом рассмеялась:
— Зачем спрашивать очевидное? Говори, что задумал.
Она не сказала ему, что Вэй Юнь велел ей слушать его во всём.
Гу Чушэн вынул из рукава две шкатулки:
— Я хочу убить Чжао Юэ. Прошу Вашего содействия.
Принцесса взглянула на них. Он продолжил:
— В одной — порошок, который принимают перед близостью. Он усиливает удовольствие, но через два месяца тот, кто с ним делил ложе, начнёт терять силы: руки и ноги немеют, зрение мутнеет, голова болит. Ещё через два месяца он ослепнет, онемеет и не сможет двигаться.
Он поднял глаза:
— Ваше Высочество, Вы готовы на это?
Принцесса усмехнулась:
— Раз уж решилась убить, чего мне жалеть?
— Вторая шкатулка, — сказал Гу Чушэн, — содержит средство, вызывающее признаки беременности. Я устрою всё в придворной лечебнице, чтобы врачи подтвердили. Вам останется лишь убедить Императора объявить этого ребёнка наследником.
Принцесса нахмурилась:
— Но я не беременна.
— Будете, — твёрдо ответил он. — У вас непременно будет ребёнок.
Она поняла. Ему было всё равно, чей это будет ребёнок. Важно лишь, чтобы мир поверил, будто он из рода Чжао и имеет право на трон.
Если они убьют Чжао Юэ, но не представят наследника, страна погрузится в смуту. Поэтому наследник должен появиться прежде, чем император умрёт.
Принцесса долго молчала, а потом кивнула. Гу Чушэн поклонился и собрался уходить.
— Гу Чушэн, — окликнула она. — Ты позволил Чу Юй уйти?
Он остановился. Все знали, как глубоко он был к ней привязан.
Он долго молчал, потом тихо сказал:
— А что я мог сделать?
Сколько раз он клялся, сколько раз решал добиться её любой ценой. Даже этим утром, узнав, что Вэй Юнь направился в Шуньтяньфу он приказал запереть Хуацзин и убить Вэй Юня.
Но когда он увидел Чу Юй среди народа в парадном платье, рядом с Вэй Юнем, с ясным и твёрдым взглядом, с тем благородством и мягкостью, что исходили от неё, он понял, что не сможет. Солнечный свет ложился на её плечи, барабанный бой Вэй Юня гремел над площадью, и в его словах о несправедливости рода Вэй он услышал историю её жизни.
Он слушал, как люди шепчут о том, как она когда‑то стояла на коленях у дворцовых врат, и понял, через что она прошла, пока его не было рядом.
Та Чу Юй была ему почти незнакома.
В прошлой жизни, занимая высокий пост, он так и не сумел дать ей титул первой степени. А теперь, став женой Вэй, она расцвела, стала прекрасной, гордой, спокойной. Такой, какой он никогда не смог сделать её.
Когда она, взяв Вэй Юня за руку, уходила, и, подняв голову, улыбнулась ему, он вдруг понял, что такой улыбки он не видел тридцать семь лет.
Тридцать семь лет назад она пришла к нему с мечом, дерзкая, свободная. И теперь, пройдя сквозь бури и снег, она вновь стала собой.
Что он мог сделать? Его рука не поднялась на неё, но и отпустить он не мог.
Гу Чушэн, словно во сне, вышел из дворца и вернулся в свой дом.
Без Чу Юй особняк Гу ничем не отличался от того, каким был в прошлой жизни: холодный, тёмный, без света и тепла.
Он смотрел на суетящихся слуг, слушал их приветствия, потом закрыл лицо руками, опустился на колени и задрожал.
Он вдруг не понял, зачем ему было дано это новое рождение. Если всё, ради чего он вернулся, — лишь чтобы окончательно потерять Чу Юй, то зачем судьба позволила ему вновь пройти этот путь живым, но словно заново растерзанным?
