— Вернись! — Чу Юй поспешно схватила Вэй Юня за рукав, когда тот уже собирался уйти. — Что за вздор ты несёшь? При чём тут Гу Чушэн?
Вэй Юнь молчал. Он стоял, позволяя ей держать себя, и, словно обиженный, тихо произнёс:
— Я ведь знаю, ты всё ещё не можешь вычеркнуть его из своего сердца. Что мне остаётся? Я первым влюбился — значит, проиграл, и я готов принять поражение. Но если я не могу ничего сделать с тобой, разве мне нельзя хотя бы выместить злость на нём?
— Ты… — Чу Юй не знала, смеяться ей или сердиться. — Откуда у тебя столько нелепых мыслей?
— А разве не так? — Вэй Юнь повернулся к ней. — Ты знала, что он приедет, но не сказала мне. Молчала, мучилась, а я думал, что обидел тебя, и из кожи лез, чтобы тебя утешить…
Он говорил всё быстрее, всё горячее, вспоминая, как в последние ночи Чу Юй ворочалась без сна, а он, сдерживая гордость, пытался её успокоить. От этого воспоминания в нём вновь поднялась досада.
— Нет, я всё-таки пойду и разберусь с ним!
— Маленький седьмой! — Чу Юй удержала его. Неожиданно раздражение, копившееся в ней, рассеялось. Она торопливо заговорила: — Я не из-за него грущу. Просто в последнее время… — Она запнулась.
Вэй Юнь поднял взгляд, в глазах мелькнула насмешка. Мол, посмотрим, что ты теперь выдумаешь.
— Из-за чего же?
Чу Юй проглотила имя Вэй Цинпин и тихо сказала:
— Просто… в этот раз приехало столько девушек, а ты уже в возрасте, когда пора жениться. Вот и стало мне тоскливо.
Вэй Юнь на миг опешил, потом нахмурился:
— Тогда почему ты не сказала, что Гу Чушэн тоже будет?
— Я и не знала, что он приедет.
Имя Гу Цзычу, данное ему отцом, она узнала случайно, но не решилась признаться, побоялась, что Гу Чушэн заподозрит неладное, а Вэй Юнь — излишнюю близость.
— А зачем же ты поселила Гу Цзычу во дворе для почётных гостей?
— Кто тебе это сказал? — удивилась Чу Юй. — Когда я увидела имя, то лишь предположила, что это может быть он, и приготовила два двора: если окажется Гу Чушэн — отправлю в гостевой, если нет — в обычный. Разве я специально готовила для него особое место?
Вэй Юнь наконец успокоился. Мысль о том, что она ревновала, вдруг развеселила его, и он с улыбкой сказал:
— Значит, ты боялась, что я соберусь жениться? Если уж боишься, так почему не выйдешь за меня сама?
— А кто сказал, что не выйду? — Чу Юй рассмеялась и, подняв руку, поправила ему ворот. — Я не отказываюсь, я просто жду, когда смогу стать твоей женой.
Жду, когда чувства созреют, когда время будет благосклонно.
Теперь, когда Вэй Юнь собирался провозгласить себя ваном, ему предстояло собрать под свои знамёна людей со всей Поднебесной. Доброе имя было для него дороже золота. Будь он лишь Чжэньго-хоу, женитьба на ней вызвала бы лишь насмешки Хуацзина и, в худшем случае, стоила бы ему должности и жалованья. Тогда их главным препятствием была бы лишь боязнь, что Лю Сюэян не примет этот союз.
Но теперь всё иначе. Наступал решающий час: страна стояла на грани раздела, и Вэй Юню нужно было завоевать сердца. Любая тень на его репутации могла стать оружием в руках Чжао Юэ, и тогда многие колебались бы, прежде чем примкнуть к нему. Чу Юй понимала, когда на кону жизнь целого рода и судьба половины Поднебесной. Нельзя допустить ни малейшего риска, особенно если этот риск связан с делами сердца.
Она успокоилась, подняла глаза и мягко сказала:
— Не думай лишнего. Между мной и Гу Чушэном всё давно прошло. Я не из тех, кто не умеет отпускать.
Эти слова вернули Вэй Юню уверенность. Он сжал её ладонь:
— И ты не тревожься. Среди всех этих девушек я не взгляну ни на одну.
Чу Юй улыбнулась и легко похлопала его по щеке:
— Только и умеешь, что красивыми словами меня убалтывать.
Она высвободила руку и повернулась:
— Пойдём. Брат, должно быть, уже прибыл.
— Хорошо, — отозвался Вэй Юнь и пошёл следом.
У городских ворот вскоре показалась повозка с развевающимся флагом, на котором чернел иероглиф «Чу». Увидев его, Чу Юй приподняла подол и поспешила вперёд.
Вэй Юнь шёл за ней и видел, как она, сияя радостью, подбежала к повозке.
— Брат!
Занавес приподнялся, и показалось спокойное, благородное лицо Чу Линьяна. Он чуть отодвинулся в сторону, и изнутри раздался взволнованный голос:
— А-Юй!
Из повозки выбежала Се Юнь, глаза её блестели от слёз. Она схватила Чу Юй за руки:
— Ты в порядке?
Чу Юй на миг растерялась, подняла взгляд и увидела, как вслед за ними выходят Чу Цзяньчан и Чу Цзинь.
— Вы… как же вы здесь?.. — слова путались.
Чу Цзинь и Се Юнь должны были оставаться в Хуацзине, а если не там, то в Лочжоу. Как же они оказались с Чу Линьяном?
Чу Цзинь поняла её недоумение и мягко улыбнулась:
— Разве не ты велела мне накануне твоего похода в Шуньтяньфу увезти мать? Я уехала той же ночью, потом нашла старшего брата, а услышав, что он направляется в Байлин, мы с отцом и матерью поехали вместе.
Покинув пышный Хуацзин, Чу Цзинь больше не скрывала лицо под вуалью. Шрам на щеке побледнел, лишив её прежней хрупкой красоты, но придав свободную, почти мальчишескую отвагу. Теперь в ней было что-то ясное и прямое, отчего смотреть на неё стало легко и приятно.
Се Юнь, всё ещё держа Чу Юй за руки, с тревогой заговорила:
— Я слышала, что у вас случилось несчастье, и места себе не находила. Ты, дитя моё, когда же ты перестанешь заставлять меня волноваться? То ты, то А-Цзинь, всю жизнь вы меня изводите…
