Гу Чушэн взглянул на неё. Она вздохнула:
— Всегда виновата женщина, верно, господин Гу? В вашем сердце виновник смуты — не Чжао Юэ, а принцесса?
Он сжал губы, не отвечая.
— Но ведь Ланьюэ-лоу построила не она, — продолжила Чу Юй спокойно. — И не она приказывала расширять войска. Разве вы до сих пор не видите, кто он есть? Даже без принцессы Чжао Юэ нашёл бы иной повод и всё равно пошёл бы этим путём. Знаете почему?
Она подняла взгляд.
— С того дня, как он взошёл на трон, он ни разу не проявил уважения к народу. Он стремился лишь к власти, чтобы ею пользоваться. Если бы, став Императором, он не получил удовольствий, ради которых терпел столько лет, разве смирился бы?
Слова Чу Юй заставили Гу Чушэна замереть. Он всегда верил, что Чжао Юэ, пусть и ошибся, способен исправиться, что можно найти путь, полезный всем. Он думал, Чжао Юэ не оступится дважды.
Но если сама цель была порочной, как могла дорога привести к добру?
Чжао Юэ взошёл на трон ради власти, не имея ни семьи, ни любви, ни сострадания. Семьдесят тысяч павших воинов устлали ему путь к престолу, и он не ощутил ни капли вины. Получив власть, разве мог он не злоупотребить ею, чтобы оправдать все свои козни?
Гу Чушэн молчал. Чу Юй тихо сказала:
— Но вы ведь всё это понимаете. Раз пришли сегодня, значит, уже всё решили, верно?
После короткой паузы Гу Чушэн ответил:
— Я велел старшей принцессе притвориться беременной и подсыпал яд Чжао Юэ. Через пять месяцев он не сможет двигаться. Я удержу столицу до срока её «родов». Найду младенца и выдам его за ребёнка принцессы. Мы воспитаем его и возведём на трон.
Он говорил ровно, без тени колебания.
Чу Юй была поражена. Она слишком хорошо знала его, человека, для которого чистота императорской крови была священна. И вот теперь он сам собирался смешать родословную.
Она смотрела на него с изумлением, а Вэй Юнь оставался спокоен, будто всё это уже знал.
— Что ж, — произнёс он, — если ты решился, значит, так и будет.
— В течение этих пяти месяцев, — сказал Гу Чушэн, — постарайтесь не вступать с Чжао Юэ в крупные сражения. Если можно избежать войны — избегайте. А если нет… возьмите Цинчжоу.
Цинчжоу принадлежал Яо Юну. После смерти Чжао Юэ тот непременно восстанет. Захватив Цинчжоу сейчас, можно и отсечь левую руку Чжао Юэ, и устранить будущую угрозу.
— Я бы не стал воевать, но Чжао Юэ не оставит меня, — ответил Вэй Юнь. — Род Ван провозгласил себя королевским, он велел мне их усмирить. Теперь, когда я объявил себя ваном, все наблюдают. В первой битве он непременно попытается сломить мой дух, иначе прочие последуют моему примеру. А первая битва — на глазах у всей страны. Я не имею права проиграть.
— Я понимаю, — кивнул Гу Чушэн. — Но у меня есть способ одержать первую победу без боя.
— О? — Вэй Юнь вскинул бровь.
Гу Чушэн пригубил чай и сказал:
— Левое передовое войско возглавит старый знакомый.
— Кто?
Гу Чушэн поднял глаза и произнёс имя, от которого и Вэй Юнь, и Чу Юй удивлённо переглянулись:
— Шэнь Ю.
— Я подстрою, чтобы Яо Юн выступил первым, — продолжил он. — Ты знаешь его нрав: если дело пойдёт плохо, он не станет упорствовать. Мы попробуем склонить Шэнь Ю к сдаче прямо перед сражением. Если он перейдёт на нашу сторону, дух войска падёт, и Яо Юн не рискнёт продолжать бой. Тогда вы без промедления возьмёте Цинчжоу.
Он указал пальцем на карту, глядя на Вэй Юня.
— Когда Цинчжоу будет взят, пройдёт около пяти месяцев. К тому времени я полностью возьму под контроль столицу и объявлю перемирие. Сейчас принцесса утверждает, что срок её беременности — два месяца. Через шесть месяцев она сможет «родить» преждевременно.
— Где ты возьмёшь ребёнка? — спросил Вэй Юнь с лёгкой усмешкой.
— Как прикажет ван, — ответил Гу Чушэн.
— А если этот ребёнок окажется моим? — тихо произнёс Вэй Юнь.
Гу Чушэн взглянул на него. Вэй Юнь не изменился в лице, лишь опустил глаза и стал играть пальцами с рукой Чу Юй.
Гу Чушэн, кажется, понял, и спустя миг усмехнулся.
— Если этот ребёнок — сын старшей госпожи, — сказал он торжественно, — я приму его как собственного, отдам все силы, чтобы воспитать и поддерживать его до конца своих дней, дабы страна процветала, а Поднебесная обрела покой.
