Стоило этим словам прозвучать, как лицо Вэй Юня потемнело. Чу Юй негромко кашлянула и, будто невзначай, перевела разговор:
— Не знаю, откуда у господина Гу такая уверенность, что он сумеет склонить Шэнь Юя к сдаче?
— Шэнь Юй — человек хороший, — спокойно ответил Гу Чушэн, не возвращаясь к прежней теме. — Он стремится всё делать как должно, хочет быть верным и праведным, потому и не предал Чжао Юэ. Но в душе он различает добро и зло, он любит шестую госпожу и стыдится перед домом Вэй. Он… — Гу Чушэн поднял руку, коснулся груди и тихо добавил: — Его совесть не знает покоя.
Вэй Юнь кивнул:
— Я понял, господин Гу. Будьте спокойны, я подожду до мая.
Гу Чушэн будто выдохнул с облегчением, поклонился:
— Гу благодарит хоу-е.
Он поднялся и, поклонившись ещё раз, удалился.
Когда он ушёл, Чу Юй взглянула на Вэй Юня:
— Зачем ты спрашивал всё это?
— Я думал, ты поймёшь, — Вэй Юнь поднял глаза. — Я не хочу, чтобы дом Вэй повторил судьбу прежних лет. Если мне суждено поддержать нового владыку, пусть это будет человек из нашего рода.
— Ребёнок не появляется по твоему слову, — нахмурилась Чу Юй.
Вэй Юнь усмехнулся:
— Кто знает, настоящий он или нет? Если ты согласишься, — он положил ладонь ей на живот, — можно сперва отправить во дворец чужого младенца, а когда ты родишь, мы подменим его. Разве не просто?
— Вэй Юнь… — губы Чу Юй дрогнули. — Я не позволю, чтобы мой ребёнок попал во дворец.
Вэй Юнь поднял взгляд. Чу Юй встала, тело её слегка дрожало, но она всё же выговорила, стиснув зубы:
— Я хочу, чтобы мой ребёнок прожил обычную жизнь. Знаешь, что это значит? Это когда он растёт рядом с родителями, без тревог, и его самая большая беда — не успеть переписать урок, а не быть марионеткой под тяжестью титула «долгих лет».
Вэй Юнь молчал. Чу Юй выпрямилась:
— Я не позволю вам сделать моего ребёнка своей фигурой на доске.
Он горько усмехнулся:
— Я ведь просто сказал, всё будет по‑твоему.
Он обнял её, тихо добавив:
— Я лишь хочу, чтобы у нашего ребёнка было всё лучшее. А‑Юй, чувство бессилия — самое горькое. Я не хочу испытать его вновь и не хочу, чтобы наш ребёнок узнал, что это такое.
Он говорил спокойно, но Чу Юй вдруг поняла, что стоит за этими словами, и сердце её болезненно сжалось.
Он был бессилен пять лет. Пять лет назад он поехал в Байдигу за телами отца и брата, и ничего не смог изменить.
Потом он оказался в Небесной темнице, видел, как вся семья стоит на коленях под дождём, и опять не мог помочь. Позже он поднял мятеж во имя мести, но, дойдя до истины, снова оказался бессилен. Он скрывался пять лет, чтобы дождаться этого дня. Он был сыном обычного дома, и радость, и чистота души не зависят от происхождения. Всё решает судьба.
Чу Юй вдруг поняла, почему он хочет, чтобы их ребёнок стал самым знатным человеком под Небом. Она обняла его и хрипло прошептала:
— Маленький седьмой… это я виновата.
Я не уберегла тебя, когда ты был юн.
Она вспомнила, как когда‑то его неровные каракули превратились в твёрдый, красивый почерк, как болтливый мальчишка вырос в мужчину, способного держать небо над головой. И, прижав его крепче, она не смогла вымолвить ни слова упрёка.
Они стояли, обнявшись, недолго. Потом Чу Юй вспомнила, что Вэй Юнь занят, и ушла. Она проверила все приготовления к завтрашнему дню, и, когда закончила, услышала, как Чан Юэ подошла:
— Госпожа, старая госпожа зовёт вас.
— Что случилось? — удивилась Чу Юй.
— Вторая госпожа сказала, что у старой госпожи сегодня приподнятое настроение.
Чу Юй нахмурилась, догадываясь, в чём дело, пригладила рукав и направилась в покои Лю Сюэян.
Лю Сюэян держала в руках свиток и, улыбаясь, что‑то говорила Цзян Чунь. Лицо её светилось радостью, давно не видели её такой оживлённой. Цзян Чунь сидела на коленях рядом и натянуто улыбалась.
Чу Юй вошла, поклонилась. Лю Сюэян обернулась:
— А‑Юй пришла, подойди, взгляни, что скажешь об этой девушке?
По тону Чу Юй сразу поняла, о чём речь. Цзян Чунь окинула её взглядом, когда та подошла ближе. На свитке была изображена молодая женщина. Лю Сюэян сказала:
— Эту девушку зовут Вэй Цинпин. Слышала, ты сегодня встречала её. Она и впрямь так красива, как на портрете?
— Ещё красивее, — спокойно ответила Чу Юй.
— Вот как! — воскликнула Лю Сюэян. — Настоящая красавица. С нашей А‑Юй, пожалуй, может поспорить.
— У каждой своя прелесть, — поспешила вставить Цзян Чунь. — Уже поздно, матушка, вы, должно быть, устали, может…
— Нет‑нет, — отмахнулась Лю Сюэян и повернулась к Чу Юй: — А характер у этой цзюньчжу какой? Не заносчива?
Что то он не в ту степь зарулил 😏