Вэй Цинпин посмотрела на неё и впервые улыбнулась по‑настоящему:
— Но рядом с вами, старшая госпожа, я — лишь дилетант. Кто сравнится с той, что когда‑то одна держала оборону Фэнлина?
Чу Юй повернулась с кувшином в руках, встретила её взгляд и тихо ответила:
— То было давно.
Она протянула ей бутылку, и обе вышли на галерею. Сев у колонны, Чу Юй спросила:
— Говорят, вы странствуете по всей Поднебесной и лечите людей. Наверное, видели немало чудес?
— Так себе, — коротко ответила Вэй Цинпин.
Чу Юй улыбнулась, отпила глоток и небрежно спросила:
— А как вы познакомились с хоу‑е?
— Три года назад. Все думали, что он сражается в Байчэне, а он был в Хэси. Я тогда лечила там людей, и случайно спасла его.
— Он был отравлен?
— Ядом, что въедается в кости.
— Говорят, вы сами ходили за лекарством на Тяньшань?
Вэй Цинпин промолчала. Чу Юй сделала ещё глоток и мягко сказала:
— Не хотите — не рассказывайте. Всё время я спрашиваю, а вы — нет. Разве вам не любопытно обо мне?
Вэй Цинпин подняла глаза. Чу Юй, красивая и гордая, держала кувшин тонкой рукой; рукав сползал, обнажая запястье белое, как нефрит. В её облике смешались мягкость и сила, и от этого она казалась особенно притягательной.
— Старшая госпожа, — тихо сказала Вэй Цинпин, — расскажите о Бэйди.
Чу Юй удивилась, но всё же поведала подробно, как переодевшись, проникла в стан врага, как нашла Вэй Юня, как их преследовали и как они вдвоём вырвались обратно в Великий Чу.
Она умела рассказывать. Прошлое оживало в её словах, как в старинной песне, то сжимаясь, то расправляясь. Вэй Цинпин слушала, широко раскрыв глаза, и в них светилось восхищение.
Потом Чу Юй вспомнила Фэнлин, потом юношеские битвы в Лочжоу. Вэй Цинпин сидела рядом, обнимая кувшин, и внимала каждому слову. Когда рассказ закончился, она, опьянённая, вдруг вскрикнула:
— Старшая сестра Чу, пойдём со мной!
Чу Юй удивлённо моргнула. Вэй Цинпин схватила её за руку и горячо заговорила:
— Ты не отсюда. Пойдём! Я буду лечить людей, а ты — защищать слабых. Когда придёт беда, мы вместе спасём страну, а в мирное время будем странствовать. Не сиди в этом доме Вэй, — она икнула, — посмотри, во что они тебя превратили! Я пойду к старой госпоже Чу и попрошу отпустить тебя.
Чу Юй не двинулась.
— Старшая сестра Чу? — удивилась Вэй Цинпин.
— Цинпин, — мягко ответила она, — иди отдохни, ты пьяна.
— Ты не хочешь?
— Цинпин, — устало сказала Чу Юй, — меня никто не губит. Просто герои стареют, красавицы увядают. Печально, но неизбежно.
— Но тебе всего двадцать один!
Чу Юй вздрогнула. Вэй Цинпин присела перед ней и серьёзно произнесла:
— Чу Юй, мир велик и прекрасен. Не губи себя ради одного дома Вэй.
Может, вино ударило в голову, но перед глазами Чу Юй вспыхнули слова Лю Сюэян, лицо Вэй Юня, принимающего поклон тысяч людей. Она знала: правда в том, что дом Вэй уже не нуждается в ней. В этих стенах она постепенно теряла саму себя.
Она молча сделала глоток, и тут Вэй Цинпин снова сказала:
— Чу Юй, я уведу тебя.
Чу Юй повернулась, собираясь ответить, но вдруг раздался холодный голос:
— Цзюньчжу, вы пьяны.
Обе обернулись. В углу галереи стоял Вэй Юнь, спокойный, без выражения. Вэй Цинпин нахмурилась.
— Шиюэ, проводи цзюньчжу в зал, — тихо велел он.
Услышав имя Цинь Шиюэ, Вэй Цинпин вздрогнула. Тот подошёл и почтительно сказал:
— Цзюньчжу, прошу.
Она посмотрела на него, потом на Вэй Юня. Цинпин сжала губы и, не сказав ни слова, ушла.
Когда во дворе остались только двое, Вэй Юнь подошёл, присел рядом, покачал бутылку и усмехнулся:
— Немало выпила.
Чу Юй молча поднялась, пошатываясь. Он смотрел ей вслед и вдруг сказал:
— Я не понимаю, что сделал не так. Я думал, что поступаю правильно. Всё, чего ты хотела, я позволял, всё, что желала, — старался достать. Почему же ты всё равно хочешь уйти?
— Ты надумываешь, — устало ответила она.
