Он резко схватил её, притянул к себе, пальцами поднял её подбородок, глаза его налились кровью.
— Смотри на меня! Ты ведь хочешь уйти, да? Она сказала, и ты не возразила. В твоём сердце ты уже решила, верно?
— Вэй Юнь, отпусти.
— Что я сделал не так? Почему пять лет назад ты хотела уйти и теперь тоже?
— Что ты сказал?
— Пять лет назад я знал: как только дела дома Вэй уладятся, ты уйдёшь. Я думал, что удержал тебя, но ошибся. Скажи, что мне сделать, чтобы ты осталась?
— Вэй Юнь, — тихо произнесла она, — это не из‑за тебя. Просто я больше не нахожу себе места.
— Какого места ты хочешь? — он крепче сжал её руку. — Хочешь титул первой степени, хочешь быть Императрицей, или…
— Не знаю! — вдруг вскрикнула она. — Не власть, не положение — себя! Понимаешь? Себя!
Она оттолкнула его, тяжело дыша.
— Моё место — то, что принадлежит мне, Чу Юй, в доме Вэй. А кто я теперь? Твоя невестка, сестра Чу Линьяна. Твоя мать считает, что я должна выйти замуж, подыскивает тебе невесту — Вэй Цинпин, красивую, знатную. Для неё ты — солнце и луна, а я, как бы ни старалась, всё равно твоя невестка.
Вэй Юнь молчал и холодно сказал:
— Продолжай.
— Я пьяна, — устало ответила она. — Не слушай. Я пойду спать…
Он перехватил её руку и прижал к стене.
— Говори дальше.
Она усмехнулась сквозь слёзы:
— Что, слов не хватает? Или страшно услышать?
Он смотрел на неё, глаза его потемнели.
— Ещё скажи, — тихо произнёс он, — посмотрим, до какой черты ты готова унизить себя.
— Вэй Юнь!
— Зови меня Вэй Хуайюй!
Он повысил голос и наклонился к самому её лицу:
— Моя мать обидела тебя? Она хочет, чтобы я женился на Вэй Цинпин, а ты молчишь? Думаешь, дом Вэй стал сильным и без тебя обойдётся, и тебе больно, но ты не скажешь? Чу Юй, ты считаешь, что я, любя тебя, ищу выгоды? Что, раз ты больше ничего не можешь дать дому Вэй, то и ценности не имеешь?
Он не дал ей ответить иподнял её лицо за подбородок:
— Думаешь, я должен жениться на Вэй Цинпин, а с тобой тайно встречаться, как сейчас?
— Не говори так мерзко.
— Это ты делаешь мерзко! — сорвался он.
Он смотрел на неё, как хищник на добычу, сдерживая ярость и боль.
— Отпусти, — сказала она. — Пойдём домой.
— Не пойду.
— Нас увидят…
— Пусть видят!
Он стиснул зубы:
— Я всё равно женюсь на тебе. Я боюсь, что ты не согласишься, боюсь, что не дошёл до конца, но не думай, что я буду терпеть вечно.
Чу Юй замерла. Он, глядя на неё, вдруг резко поцеловал её грубо, жадно, до боли. Она пыталась оттолкнуть, он прижал её руки, она пнула — он удержал ноги. Они слились в одно дыхание, пока наконец он не отпустил, выдохнув.
Она стояла, задыхаясь, глаза блестели от слёз и вина. Вэй Юнь сглотнул, но, подавив порыв, аккуратно поправил ей одежду, достал платок, вытер губы и пригладил волосы.
— В следующий раз, — тихо сказал он, — не держи всё в себе. А то я на войне выжил, а дома умру от твоего молчания.
Чу Юй молчала, глядя на него глазами, в которых ещё дрожало пламя. Он рассмеялся, поцеловал её щёку и шепнул у уха:
— Назови меня «мужем», и я весь мир положу к твоим ногам, ладно?
— Убирайся.
— Ладно, — он выпрямился, улыбаясь, и, терпеливо наклонившись, завязал на её поясе нефритовую подвеску. — С моей матерью ты не справишься, оставь это мне. Всё из‑за Вэй Цинпин?
Он поднял глаза и усмехнулся.
— Жди меня в комнате. Сегодня заслужил награду, не так ли?
Чу Юй опустила взгляд, уже без прежней злости. Он посмотрел на небо.
— Кажется, дождь собирается.
Сняв с себя плащ, он накинул его ей на плечи. Тепло его тела и знакомый запах окутали её.
— Возвращайся, не простудись, — мягко сказал он.
Повернувшись, он хотел уйти, но Чу Юй схватила его за руку.
— Сейчас не время. Не злись на свою мать.
Он понял, о чём она. Действительно, объявлять о них пока было нельзя. Хотя злость ещё тлела, разум он не потерял.
— Не тревожься, — спокойно ответил он. — Я всё улажу.
Он позвал служанок Вань Юэ и Чан Юэ:
— Отведите госпожу, сварите ей имбирный отвар.
Когда Чу Юй скрылась в конце галереи, Вэй Юнь вынул из рукава платок и вытер уголок губ.
— Узнай, — тихо сказал он тени в саду, — о чём в последнее время говорила моя мать со старшей госпожой.
Листья чуть дрогнули, и невидимый человек исчез.
Вэй Юнь поднял глаза на колеблющийся в ветре свет фонарей и холодно усмехнулся:
— Похоже, кому‑то жить надоело.
