Он взял письмо, посмотрел на Чу Юй и тихо произнёс:
— А‑Юй… — но дальше слов он не нашёл. Гу Чушэн лишь долго глядел в её ясные глаза, потом закрыл свои и прошептал: — Пусть мир будет таким, как ты желаешь.
Он опустил занавес. В руках у него осталась шкатулка со сладостями, подарок Чу Юй. Он открыл её, посмотрел и спрятал в рукав.
Повозка тронулась.
— Господин Гу! — вдруг окликнул его Вэй Юнь и вскочил на подножку. — Можно спросить?
— Спрашивайте.
— Вы знаете, на ком я был женат в прошлой жизни?
— На Вэй Цинпин.
— Почему?
— Она носила ребёнка Цинь Шиюэ. Он погиб на войне, спасая тебя. Чтобы сохранить её честь, ты признал ребёнка и женился.
— Как погиб Шиюэ?
— В битве с Бэйди. В этой жизни той войны не будет.
— Хорошо, — кивнул Вэй Юнь. — Есть ли ещё, что мне нужно знать?
— Через месяц в Юаньчэне, в Цинчжоу, будет великое землетрясение. Толчки дойдут до Лочжоу, погибнут тысячи. Я разберусь, — сказал Гу Чушэн. — Ты лишь будь настороже.
— Благодарю.
Вэй Юнь поклонился и уже собирался уйти, но Гу Чушэн окликнул его:
— Вэй Юнь… будь к ней добрее.
— Я знаю.
— У неё тяжёлый нрав, не спорь с ней. Она говорит сгоряча.
— Знаю.
— Любит сладкое, но стесняется. Покупай ей побольше.
— Уже покупаю.
— У неё холодная конституция, трудно зачать. Береги её.
— Я давно лечу её.
Гу Чушэн замолчал. Он понял, что Вэй Юнь заботится о ней лучше, чем он мог бы сам.
— Тогда… я спокоен, — прошептал он и махнул рукой. — Иди.
Вэй Юнь вернулся к Чу Юй.
— Что он тебе сказал? — спросила она.
— Что ты любишь сладкое, — ответил он, смеясь.
Чу Юй покраснела.
— Вздор.
К полудню Чу Линьян и Сун Шилань уже уехали. Вэй‑ван отбыл позже, оставив Вэй Цинпин в городе. Она привыкла к странствиям, и никто не удивился. Когда Гу Чушэн покинул Байлин, торжества завершились.
Город вернулся к прежней жизни. Чжао Юэ собирал войска, готовясь к походу во дворец. Вэй Юнь занимался обороной, а Чу Юй вместе с Вэй Цинпин лечила бедняков, днём обходила улицы, к полудню обедала в таверне, а по вечерам они заходили в винные лавки и пили до полуночи.
Чу Юй почти не пьянела, а вот Вэй Цинпин — всегда. Её приходилось нести на себе. Иногда Вэй Юнь с Цинь Шиюэ находили их и забирали домой.
Однажды вино оказалось особенно сладким и крепким, что даже Чу Юй захмелела. Когда Вэй Юнь пришёл за ней, она сидела у окна.
— А‑Юй, пора домой.
Она подняла глаза и протянула ему кувшин:
— Пей со мной.
Он отпил и улыбнулся:
— Выпил. Теперь пойдём?
— Хочу, чтобы ты меня нёс.
Он рассмеялся и присел:
— Ладно, залезай.
Она обвила его за шею.
— Тяжело?
— Нет, — ответил он. — Мой меч тяжелее.
Они вышли под яркую луну. Каменные плиты блестели, и Чу Юй, уткнувшись ему в плечо, бормотала:
— У меня есть белый конь, быстрый и сильный!
— Знаю, — терпеливо отвечал он.
Она вдруг выпрямилась, схватила его за ворот и крикнула:
— Белый конь, вперёд!
Вэй Юнь только вздохнул. Выходит, белый конь — это он.
— Вэй Юнь, — прошептала она, обнимая его, — ты не сердишься?
— Глупышка, — он улыбнулся.
Она поцеловала его в щёку:
— Вот, теперь не сердись.
— Нет, — сказал он серьёзно. — Ещё раз.
Она снова поцеловала.
— Теперь точно не сердишься.
Он повернул голову, поймал её взгляд и коснулся её губ. Поцелуй стал глубоким, дыхание смешалось. Он нёс её домой, и они целовались снова и снова, пока не добрались до постели.
— Ещё один поцелуй, — прошептал он хрипло, — и я совсем не сержусь.
Наутро Чу Юй проснулась с больной головой и ломотой в теле. Вино оказалось коварным. Она умылась, села с чашкой чая и стала просматривать донесения.
— Сун Шилань тоже провозгласил себя ваном… — нахмурилась она. В разных землях вспыхивали мятежи, и сердце её сжалось.
А в Хуацзине Чжао Юэ швырнул доклад на пол:
— Один за другим, все восстали?!
Старшая принцесса, сидевшая рядом, спокойно пила лекарство для сохранения плода:
— Зачем гневаться, государь? Победи одного — остальные утихнут.
— Не вмешивайся, — отмахнулся он. — Береги ребёнка.
Она улыбнулась и допила отвар.
— Всех наложниц вывели из дворца? — спросил Чжао Юэ.
— Да, — ответил Чжан Хуэй. — Яо‑гуйфэй плакала, но тоже ушла.
— Второго случая, как с Ван‑гуйфэй, быть не должно.
— Слушаюсь.
Чжао Юэ подошёл к принцессе, опустился на одно колено и положил ладонь на её живот.
— Пусть это будет наследник.
— Будет, — мягко сказала она. — Обязательно будет.
Осенью пятого года Юаньхэ из‑за налогов и войн народ стонал от бедствий. Чжэньго‑хоу Вэй Юнь поднял знамя восстания, провозгласив себя ваном Пин. Его «Десять писем о вине императора» потрясли Поднебесную, и многие удельные правители откликнулись.
Вскоре род Сун из Цюнчжоу, род Чу из Лочжоу, род Ван из Хуачжоу — все объявили о независимости. Почти сотня восставших, и мир погрузился в смуту.
