Чу Линьян нахмурился и шепнул:
— Что ты делаешь? Выйди!
— Нет, нет, — звонко ответила она, — этот юный господин слишком красив, я боюсь его напугать!
Гу Чушэн впервые в жизни почувствовал, что его дразнят.
Ощущение было неприятное. Он подумал: «Вот она, деревенщина, как и говорила Чу Цзинь».
В ту ночь он остановился в доме рода Чу. На юго‑западе воздух был совсем не таким, как в Хуацзине: звёзды сияли особенно ярко, в воздухе стоял лёгкий аромат цветов, а где‑то вдали женщина пела на непонятном ему наречии. В такой тишине ему вдруг захотелось коснуться струн, и он, взяв цинь, вышел во двор. Но едва ступил за порог, как из сада донёсся голос Чу Юй. Она, кажется, оживлённо разговаривала с подругами.
— Ах, вы не знаете, какой тот Гу Чушэн красавец! — воскликнула она. — Я сегодня только взглянула на него, и сердце сразу забилось. Он посмотрел на меня и назвал «младшей сестрой Чу Юй», и я вдруг поняла, что имела в виду Сань‑нян, когда говорила: «словно кости размякли наполовину»…
Девушки вокруг прыснули со смеху. Одна, прикусив губы, заметила:
— Госпожа, вы ещё молоды, что вы в этом понимаете?
Гу Чушэн, услышав, как они обсуждают его внешность, подумал с холодным раздражением: «Действительно, простолюдинки».
Он прижал к себе цинь и вернулся в комнату.
Через несколько дней Чу Юй сама пришла к нему. Размахивая плетью, она беззаботно сказала:
— Гу‑дагэ, брат велел мне присмотреть за тобой, а то ты всё сидишь в доме и скучаешь. Пойдём, я покажу тебе город!
Лицо Гу Чушэна оставалось непроницаемым и холодным, как лёд. Чу Юй смутилась. Она почесала нос и пробормотала:
— Э‑э… Гу‑дагэ, я что‑то не так сказала?
— Госпожа Чу, вы ничего дурного не сказали, — ответил он ровно. — Но мы ведь уже не дети. Если вы поведёте меня гулять, это будет… не совсем прилично.
— Что тут неприличного? — искренне удивилась она.
Гу Чушэн скользнул по ней взглядом, в котором мелькнуло презрение:
— Разве госпожа не знает, что между мужчиной и женщиной должны быть границы?
— Я ведь не тяну тебя за руку и не целую, — нахмурилась Чу Юй. — С чего ты взял, что я нарушаю эти самые границы? Ты же мой будущий зять, неужели думаешь, я на тебя глаз положила?
Он усмехнулся холодно и недоверчиво. Он‑то слышал своими ушами её прежние слова и не мог поверить ни единому её оправданию.
Чу Юй, видя, что он не желает идти, махнула рукой:
— Ну и ладно, не хочешь — не надо. Я сама прогуляюсь.
Гу Чушэн всё же был молод. Просидев взаперти две недели, он не выдержал и стал выходить на улицу. Почти везде, где собирался народ, он встречал Чу Юй. То она, оседлав коня, мчалась по улице, то на плацу боролась с солдатами, вся в грязи и смехе. Она была везде: шумная, живая, как сама жизнь этого города.
Он начал следить за ней издали: ел в тех же трактирах, заказывал те же блюда, заходил в те же винные лавки, шёл теми же дорогами. Сначала он держался с достоинством столичного аристократа, но вскоре понял, что в этой простоте есть своя прелесть.
Жизнь девушки была свежей и яркой, совсем не похожа на размеренное существование благородных девиц Хуацзина.
Постепенно он убедился, что Чу Юй, пожалуй, и вправду не питает к нему особых чувств. Она была не слишком образованна, словарный запас беден, и всякий раз, завидев красивого мужчину, она повторяла одно и то же: «Теперь я понимаю, что значит “кости размякли наполовину”». Гу Чушэн смеялся: должно быть, её кости уже давно рассыпались в прах.
Такая женщина…
Он подумал, что хорошо, что её женихом станет Вэй Цзюнь. Ему бы, пожалуй, не хватило терпения на столь беспокойную натуру.
Он любил Чу Цзинь — утончённую, воспитанную, умеющую писать и играть на цине.
И всё же, если бы Чу Юй не была его женой, а просто далёкой, живой, как ветер, девушкой, смотреть на неё издали, наверное, было бы приятно.
Так он и следовал за ней тенью почти полгода. Когда они сталкивались, она лишь махала рукой:
— Эй, ты и здесь?
Он улыбался в ответ, иногда угощал её чашкой вина, и на этом всё.
Когда ему исполнилось тринадцать, войско Чэнь внезапно напало, и Сюйчжоу пал. Главные силы Чу Цзяньчана были в отлучке, а Чу Юй в тот день уехала кататься. Чу Линьян схватил копьё и крикнул Гу Чушэну:
— Выезжай! Найди мою сестру и немедленно увези её в Яньчэн!
Он понял, что дело срочное, накинул плащ, привязал меч к поясу и поскакал.
Долго он искал её в заснеженной степи. Когда город уже пал, он наконец увидел Чу Юй. Она стояла одна посреди поля, растерянная, с лицом, полным ужаса, глядя на клубы дыма над Сюйчжоу. В тот миг он впервые ясно ощутил, что перед ним всего лишь девочка.
Он подлетел к ней, протянул руку и крикнул:
— Чу Юй, садись!
Она подняла голову, узнала его и воскликнула:
— Гу Чушэн?!
— Быстрее, я увезу тебя!
Она колебалась лишь мгновение, потом схватила его за руку. Он подхватил её, укутал плащом и выругался:
— Что ты вырядилась так легко? Мороз же, снег валит! Замёрзнуть хочешь?
На этот раз Чу Юй не шутила. Она молча прижалась к нему, слушая стук его сердца и звон копыт.
Он подумал, что она испугана, и мягко сказал:
— Не бойся. Я доставлю тебя в Яньчэн. С твоими отцом и братьями всё будет хорошо. Я рядом.
Она долго молчала, а потом тихо ответила:
— Хорошо.
