Это могло быть и благом, и бедой. С её положением она могла помочь, но дом Вэй не простит такого позора. Всё же риск был невелик. Он должен был принять её помощь.
Но, глядя на знакомый почерк, он вдруг усмехнулся:
— Скажи ей, пусть не приезжает. Пусть выйдет за Вэй Цзюня. Я не люблю её.
Однако она всё‑таки приехала.
Ночью, после долгого пути, она подлетела на коне, откинула занавес его повозки кончиком меча, и в лунном свете её лицо сияло, как пламя.
Он не знал, что чувствует. Казалось, будто свет ворвался в темноту, и от этого света стало страшно.
— Зачем ты здесь? — тихо спросил он.
— Чтобы быть рядом, — ответила она с улыбкой, а потом серьёзно добавила: — Гу Чушэн, я останусь с тобой. Не бойся.
Он молчал, сжимая ткань на коленях, боясь, что голос выдаст его.
Она опустила занавес и крикнула спутникам:
— В путь!
Чу Юй сдержала слово. Она отказалась от брака, пересекла полстраны, чтобы быть с ним.
В ту ночь, когда она, устав, уснула, прижавшись к его плечу, он вдруг понял, однажды он вернётся. Вернётся в Хуацзин, отомстит за семью, станет сильнее всех и будет достоин её.
Он укрыл её рукавом, чувствуя, как холодный ветер касается лица.
Чу Юй, отвергнув дом Вэй, уже не могла вернуться. Если он не примет её, ей некуда идти. И он женился на ней.
Он убеждал себя, что делает это из благодарности, чтобы не дать людям смеяться над ней. Когда он узнал, что войска Вэй сражаются у Байчэна, а Чу Юй вызвалась сопровождать обоз с зерном, он сказал:
— Сначала сыграем свадьбу. Девушке не пристало заниматься такими делами. После свадьбы я поеду с тобой.
Она обернулась, и на лице её вспыхнула радость, словно звёзды упали на землю.
Свадьба была простой: никого, кроме них двоих. Они поклонились небу и земле, и всё.
В ту ночь он был неловок, она смеялась, дразня его. Он рассердился, отвернулся, но она подошла, тихо извинилась, и, когда он обнял её, ему вдруг показалось, что так можно прожить всю жизнь.
Жизнь была сладка, пока не пришла весть о поражении дома Вэй. Вся семья пала в Байдигу, выжил лишь Вэй Юнь.
Он хотел скрыть это, но Чу Юй всё равно узнала. В ту ночь она стояла во дворе до рассвета.
Он вышел на галерею и с насмешкой сказал:
— Что ты делаешь? Умер ведь не твой муж. Зачем эти слёзы?
— Я виновата перед ним, — прошептала она, закрыв глаза. — Перед Вэй‑шицзы. Я обманула его.
Эти слова вспыхнули в нём, как огонь. Он вспомнил светлого, благородного Вэй Цзюня и понял, если бы Чу Юй видела его при жизни, она бы не пришла в Куньян.
Но какая разница? Он твердил себе: всё равно. Ему всё равно.
И всё же грудь сжимала боль. Он сорвался и схватил её за руку:
— Возвращайся! Что у тебя с ним? Чем ты ему обязана? Я твой муж!
Она не шелохнулась. Он дёрнул сильнее, она вырвалась и крикнула:
— Что ты творишь?!
Он был не воин, а учёный, и против её силы не имел шансов. Ударившись о дверь, он рухнул на пол, задыхаясь от боли.
Чу Юй застыла, а потом прошептала:
— Прости… я не хотела…
— Прости? — горько усмехнулся он. — Лучше уж помяни своего героя из Байдигу. Хочешь, я напишу тебе письмо о разводе, сыграешь с ним посмертную свадьбу!
Лицо Чу Юй побледнело. Он, удовлетворённый её молчанием, повернулся и ушёл.
Когда он остался один, понял, что натворил. Почему он так теряет себя из‑за неё? Почему не может дышать, стоит ей заговорить о другом?
Страх и отчаяние накрыли его. Он отступил к стене, опрокинув стол.
Нет, он не любит Чу Юй.
Он сказал себе, никогда, никогда в жизни он никого не полюбит.
Между ним и Чу Юй всегда стояло острое, как игла, противостояние, ни один из них не уступал другому. Оба были вспыльчивыми: она бранила его, он не мог победить её. То было время его полного падения, когда всё, что у него оставалось, — это опора на Чу Юй. Она видела его униженным, согбенным, оскорблённым, и всё же не отворачивалась. Он плакал по ночам, а Чу Юй, выломав дверь, врывалась к нему, прижимала к себе и позволяла вырыдаться до последней слезы. Когда он обидел местного старосту и был вынужден ползать на коленях, умоляя о прощении, именно Чу Юй ворвалась в усадьбу, сражаясь до крови, сжимая в руке длинный меч и не желая склонить колен, крикнула ему:
— Гу Чушэн, встань!
Она называла его тряпкой, а он злился на её безрассудство. Они спорили, но держались друг за друга. Ради него она могла пролить кровь, а он ради неё переступить через всё. Вместе они сопровождали обозы с зерном, вместе прошли земли Бэйди. Когда стужа пробирала до костей, он, зная, как она боится холода, отдавал ей часть одеяла и обнимал, чтобы согреть. Она отмахивалась, мол, не нужно. Тогда он сердился:
— У тебя хоть капля женственности есть?
Позже, вспоминая те годы, он понимал, что за их ссорами скрывалась любовь. Когда, будучи императорским посланником, он оказался в смертельной опасности, она, смеясь, тащила его на себе.
— Видишь, опять без меня не обошлось?
— Катись, — огрызался он.
Пять лет Чу Юй провела с ним на севере. Она помогала ему подниматься всё выше, пока Вэй Юнь не усмирил северные земли, и Гу Чушэн не вернулся в Хуацзин, став министром ведомства налогов. К тому времени они уже пять лет были женаты, но детей у них не было. Люди за спиной посмеивались, мол, Гу Чушэн бесплоден. На одном из пиров он, не выдержав, опрокинул стол сослуживца и стал посмешищем всей столицы.
