Во всём Великом Чу существовало общее мнение. Если уж говорить, кому из женщин судьба улыбнулась шире всех, то это, несомненно, дочь Вэй-вана, Вэй Цинпин.
Вэй-ван был одним из немногих иноземных ванов державы, властвовавшим на юго-западной границе и державшим под рукой отборное войско. В юности он слыл блистательным красавцем, лёгким в обращении, остроумным и щедрым, словом, тем, кто умел пленять сердца.
Мать Вэй Цинпин, Цзян Хуажун, была дочерью главы Байцао-гэ, «Павильона ста трав», и в своё время её называли первой красавицей Великого Чу. Она владела искусством врачевания, ей в этом не было равных, и имела множество поклонников. Судьба свела её с Вэй-ваном во время странствий по миру, и вскоре он взял её в законные жёны. Сначала у них родился сын, Вэй Гуанчуань, а затем дочь, Вэй Цинпин.
Однако счастье оказалось недолгим. Вскоре после рождения дочери Цзян Хуажун застала мужа с другой женщиной. Верившая в клятву «одна жизнь — одна пара», она оставила Вэй-вана, бросив ему письмо о разводе, и вернулась в Байцао-гэ, где вновь заняла место младшей настоятельницы.
Все думали, что Вэй-ван придёт в ярость, но он, напротив, словно переменился и начал долгие, почти театральные поиски прощения, преследовал жену своей любовью долгие годы.
Сожалея о содеянном и всё ещё любя её, он безмерно баловал обоих детей. Вэй Цинпин, как дочь, была признана своей матерью наследницей Байцао-гэ и проводила там по полгода. Каждый приезд Вэй-вана за дочерью становился для него возможностью вновь увидеть жену, и потому он относился к Вэй Цинпин с особой нежностью. Любой, кто наблюдал их вместе, не мог не вздохнуть: «Вот уж поистине изнежена отцовской любовью».
Девушка получила всё, что только можно пожелать: знатное происхождение, родительскую привязанность, мир в семье. К тому же она и сама не посрамила рода, с детства отличалась редкой красотой, природным даром к врачеванию и не уступала мужчинам в боевых искусствах. Казалось, небо отдало ей всю свою благосклонность, оставив остальным лишь зависть.
Но, быть может, именно потому, что жизнь её текла без единой помехи, уже к тринадцати годам Вэй Цинпин почувствовала скуку. Посоветовавшись с родителями, она решила отправиться в странствия и познать мир.
Опираясь на своё мастерство, она лечила людей, где бы ни оказывалась, и вскоре по всей Поднебесной её стали звать Нефритовой бодхисаттвой. К восемнадцати годам она всё ещё не думала о браке и слыла «старой девицей», хотя женихов у неё было столько, что и счёту не было. Но жизнь, где всё даётся без труда, казалась ей пресной и лишённой вкуса.
Настоящий интерес к жизни проснулся в ней лишь после встречи с Цинь Шиюэ.
Это случилось на пути в Хэси. Туда она направлялась по просьбе местных жителей, чтобы провести бесплатный приём. Повозка остановилась у дороги, слуги пошли за водой, и Вэй Цинпин осталась одна, читая книгу.
Неожиданно в повозку ворвался человек, короткий клинок блеснул у её горла. Молодой мужчина, весь в крови и грязи, холодно произнёс:
— Вон.
Вэй Цинпин не ответила. Она спокойно посмотрела на него. Ему было чуть больше двадцати, лицо перепачкано, но глаза яркие, как пламя. Впервые в жизни её грабили, и это показалось ей даже забавным. Она послушно отложила книгу и вышла из повозки, решив посмотреть, что будет дальше.
