Незнакомец, видя, что она не сопротивляется, не стал её трогать. Он поднял руку, намереваясь ударить её по шее. Очевидно, он хотел её оглушить. Вэй Цинпин поняла это и, не желая мешать, «потеряла сознание», мягко упав в траву.
Когда он убедился, что она без чувств, то вернулся к кустам и вытащил оттуда ещё одного человека. Тот едва держался на ногах, а второй, которого он тащил, был без сознания. Каждый шаг давался им с трудом, но молодой человек не сдавался и, стиснув зубы, волок товарища к повозке.
Вэй Цинпин, наблюдая за этим, не выдержала. Она мысленно отсчитала: «Три… два… один…» и в тот же миг юноша рухнул на землю.
Она подошла, присела рядом и стала осматривать их раны.
В этот момент её служанка Фэн-эр вернулась с водой. Увидев госпожу, склонившуюся над двумя окровавленными телами, она вскрикнула, выронила таз и, выхватив меч, заслонила собой Вэй Цинпин.
— Госпожа, я вас защищу! — дрожащим голосом воскликнула она.
Вэй Цинпин молча посмотрела на перепуганную девушку, потом не выдержала и сказала:
— Думаю, сейчас куда важнее, если ты принесёшь ещё воды.
Когда Цинь Шиюэ очнулся, его раны уже были перевязаны. Вэй Цинпин привезла его в постоялый двор. Первым делом он нащупал место, где обычно висел меч, но оружия не было. Тогда он вскочил и поспешил к выходу.
Стоило ему выйти из внутренней комнаты, как он увидел Вэй Цинпин, спокойно сидевшую за столом с чашкой чая.
Он остановился, сжал кулаки и внимательно посмотрел на неё. Эта женщина была не так проста, как казалось.
— Очнулся? — Вэй Цинпин подняла взгляд, в её глазах мелькнуло любопытство. — Ты и твой друг ранены. Раны странные. Не похоже, что вас задели люди из мира цзянху. Скорее, военные. Особенно твой товарищ: он отравлен сильнейшим ядом. Кто вы такие? Не из вольных странников, верно?
Цинь Шиюэ промолчал. Его взгляд упал на нефритовую подвеску у неё на поясе, на которой было вырезано одно слово «Бай». Вспомнив её лицо, лёгкость, с какой она «потеряла сознание», и этот знак, он понял: перед ним — та самая Нефритовая бодхисаттва, Вэй Цинпин.
Он знал, что Вэй Юнь тайно нарушил соглашение с Чжао Юэ и отправился в Хэси покупать лошадей, но был перехвачен людьми Чжао Юэ. Об этом нельзя было допустить утечки. А Вэй Цинпин, дочь Вэй-вана, — фигура слишком значительная. Убить её значит обречь себя на вражду с Вэй-ваном, но и отпустить — это оставить угрозу.
Пока он колебался, Вэй Цинпин нахмурилась, решив, что он, как и многие прежде, просто засмотрелся на неё. Недовольно поднявшись, она сказала:
— Впрочем, можешь не отвечать. Я и так догадалась. Я видела поясной знак твоего друга…
Эти слова заставили Цинь Шиюэ напрячься. Он мгновенно принял решение. Пока она говорила, он рванулся вперёд, сорвал с уха чёрную жемчужину и зажал её в зубах. Вэй Цинпин, увидев внезапное нападение, выхватила из рукава тонкий клинок и метнула его прямо в грудь противнику. Любой другой отпрянул бы, но юноша шагнул навстречу удару, грудью налетев на лезвие.
Брызнула кровь. Он схватил её за голову и, тяжело дыша, прижался к её губам. Холодный, гладкий шарик перекатился из его рта в её.
Вэй Цинпин остолбенела, не в силах пошевелиться. Когда он отстранился, между ними оставалось лишь дыхание.
— Цзы-му гу (гу «мать и ребёнок») — сказал он хрипло. — Я умру — умрёшь и ты. Мне больно — тебе тоже.
Вэй Цинпин мгновенно всё поняла. В ярости она ударила его ногой, и Цинь Шиюэ отлетел, врезавшись в ширму. Но уже в следующее мгновение боль, словно волнами, прокатилась по её телу.
Цзы-му гу — яд из Чэня. Жизнь того, кто носит «дочерний» яд, зависит от носителя «материнского». Если мать погибает, умирает и дитя. Единственный способ избавиться от проклятия — когда носитель материнского яда сам отзовёт его.
— Спаси моего господина, — прохрипел Цинь Шиюэ, прижимая ладонь к ране. — Тогда я сам сниму с тебя этот яд. Прости, госпожа, но время было не на моей стороне.
— Неблагодарный пёс… — Вэй Цинпин дрожащей рукой подняла меч и направила острие ему в грудь. От боли и ярости она впервые потеряла самообладание. — Жди смерти! — крикнула она.
