С тех пор он ждал с нарастающим беспокойством. Узнав, что Чу Юй прибыла к Тяньшоу, он сам выехал навстречу.
— Хорошо, что ты приехал, — сказала она с благодарностью. — Иначе, пожалуй, до рассвета пришлось бы отбиваться.
Вэй Юнь молчал, глядя вперёд.
— Что с тобой? — спросила она.
— Я думал, — голос его прозвучал глухо, — что бы было, случись с тобой беда. Из-за пустяка подвергнуть тебя опасности… — он с трудом выговорил: — Я бы себе этого не простил.
Чу Юй растерялась. Поездка была её идеей, и если он сердится, то это справедливо.
Она тихо сказала:
— Больше не стану так рисковать. Надо было сразу ехать в столицу, я…
Она осеклась и поняла, что дело не в том, хорошо ли она поступила, а в том, что сама возможность её гибели пугала его. Но обещать, что опасностей больше не будет, она не могла. Рождённая на поле брани, она знала: «Кто может поручиться за жизнь?»
Они молча ехали до рассвета и лишь утром достигли Хуацзина.
Во дворе их встретила Цзян Чунь с тревогой:
— Что случилось? Ещё в дороге пришла весть, чтобы я готовила лекарей…
Она подошла к Чу Юй, взяла её за руку и осмотрела с головы до ног:
— Ты не ранена?
— Всё в порядке, — смущённо ответила Чу Юй. — Просто попали в засаду, но я цела.
— Пусть лекарь осмотрит господина Гу, — распорядился Вэй Юнь, снимая верхнюю одежду и поднимаясь на галерею. — И найдите женщину-врача, пусть осмотрит госпожу.
Чу Юй только вздохнула:
— Как скажет он, так и будет.
Вэй Юнь, не оборачиваясь, прошёл в дом.
Гу Чушэна устроили в гостевых покояхю Его раны были серьёзнее, и к нему направили лучших лекарей.
Убедившись, что с Чу Юй всё в порядке, Цзян Чунь велела ей отдохнуть.
Чу Юй, уставшая после долгого пути, едва дойдя до спальни, уснула, не раздеваясь.
Проснулась лишь к полудню, она велела принести воду и, погрузившись в тёплую купель, услышала за дверью голос Вэй Юня:
— Где госпожа?
— Старшая госпожа ещё купается, — ответила Чан Юэ. — Прошу хоу-е немного подождать.
Вэй Юнь замолчал, будто растерялся, а потом поспешно сказал, стараясь говорить ровно, хотя в голосе слышалось смущение:
— Тогда я подожду в передней.
Его торопливые шаги удалились, и Чу Юй не удержалась от смеха.
— Я что, так страшна? — спросила она, глядя на Вань Юэ, что помогала ей обливаться.
— Малый хоу всё же ещё юн, — улыбнулась та. — Смущение ему простительно.
— А ведь мужчины в доме Вэй, — задумчиво сказала Чу Юй, вспоминая свадьбу Вэй Цзюня, — все какие-то стеснительные. Интересно, когда маленький седьмой женится, тоже будет заикаться и краснеть?
— Это уж дело будущего, — вздохнула Вань Юэ. — Но если хоу-е женится, вам, госпожа, стоит подумать и о себе. В доме Вэй лишь одна старшая госпожа, а годы идут… вам бы тоже найти свой путь.
— Какой ещё путь? — притворно не поняла Чу Юй.
— Неужто вы и вправду хотите прожить жизнь в одиночестве? — мягко сказала Вань Юэ. — Ребёнок ведь тоже нужен.
Чу Юй промолчала.
Её искусство было связано с холодной внутренней силой; после ранений тело стало слишком «инь», и зачать оказалось почти невозможно.
Однажды ей всё же удалось выносить ребёнка, но того ребёнка признали сыном Чу Цзинь.
Воспоминания о том времени были горькими, и хотя она понимала, что ребёнок не виноват, ожиданий больше не питала.
— Пожалуй, это не важно, — тихо сказала она. — Мне и одной неплохо.
— Так говорят только молодые, — вздохнула Вань Юэ. — С возрастом поймёте, как хорошо иметь детей.
Чу Юй не ответила. В памяти всплыло, как она когда-то смотрела на растущий живот с удивлением и тихой радостью.
Спустя долгое молчание она произнесла:
— Если встретится человек, с которым будет спокойно, — тогда посмотрим.
Вань Юэ не стала настаивать. Она помогла госпоже вытереться, надела на неё чистое платье, нанесла ароматное масло, и Чу Юй отправилась в переднюю.
Вэй Юнь сидел на коленях, задумчиво глядя в пустоту.
— Маленький седьмой? — позвала она.
Он поднял голову, увидел её и кивнул:
— Сестра.
Зимний воздух был холоден, волосы Чу Юй ещё не высохли и мягко спадали на плечи.
Вэй Юнь нахмурился, велел подложить угля и подать полотенце:
— Почему не высушила волосы? Простудишься, потом суставы болеть будут.
— Не будь таким щепетильным, — улыбнулась она. — Я пришла рассказать тебе всё, пока не села за стол с матерью и А-Чунь. Волосы сами высохнут.
Он только вздохнул и подвинул ей чашку с лёгкими закусками:
— Я знал, что ты голодна. Ешь и рассказывай.
