Его спокойствие лишь сильнее взбесило Вэй Юня. Он хотел уязвить противника, а будто ударил самого себя. На фоне невозмутимого Гу Чушэна его собственная злость выглядела детской. Он почувствовал себя щенком, что лает на волка, не осознавая разницы.
Эта мысль обожгла. Чем дольше он общался с Гу Чушэном, тем яснее понимал, почему Чу Юй когда‑то, имея возможность выйти за его брата, человека безупречного, всё же хотела бросить всё и уйти за этим мужчиной.
Они с братом были сильны духом, а он сам — лишь юный пёс, тщетно старающийся казаться взрослым.
Он резко развернулся и вышел.
Вернувшись в покои, Вэй Юнь выгнал всех — Вэй Ся, Вэй Цю и прочих, — а потом с яростью опрокинул подставку с вазой.
Вэй Ся вздрогнул от грохота снаружи, а Вэй Цю молча пошёл прочь.
— Куда ты? — шепнул Вэй Ся.
— К госпоже.
Вэй Ся понял сразу. Раньше, когда Вэй Юнь сердился, всегда был кто‑то, кто мог его остановить, и это был Вэй Цзюнь. Теперь осталась только Чу Юй.
Лю Сюэян вмешиваться не умела. На их растерянное «что же делать?» она лишь скажет: «Пусть побьёт, пройдёт». Но Вэй Юнь обладал недюжинной силой. Пока «пройдёт», от дома Вэй может остаться груда щепок.
— Ступай скорее, — поторопил Вэй Ся.
Вэй Цю кивнул и отправился искать Чу Юй.
Чу Юй как раз обедала с Лю Сюэян и другими женщинами дома. Ван Лань была на последних месяцах, и все наперебой давали советы, как легче родить. Чу Юй, улыбаясь, положила ладонь на её живот, чувствуя лёгкое шевеление, когда вошёл Вэй Цю.
— Госпожа, — почтительно произнёс он.
Одного взгляда на его лицо хватило, чтобы понять. Случилось что‑то неладное.
Чу Юй извинилась перед женщинами и вышла.
— Что стряслось?
— Малый хоу‑е поссорился с Гу Чушэном и теперь громит всё в комнате.
Она удивилась. Учитывая рассудительность Вэй Юня и осторожность Гу Чушэна, трудно было представить, что они доведут разговор до ссоры. Значит, Гу Чушэн опять что‑то выкинул.
— Знаешь, из‑за чего?
— Не знаю, — невозмутимо ответил Вэй Цю.
Он, конечно, знал, но хороший телохранитель должен уметь не знать. Чем меньше видишь и слышишь, тем дольше живёшь.
Чу Юй поняла, что больше ничего не узнает, и направилась к покоям Вэй Юня. Уже у двери она услышала звон разбитого фарфора. Вэй Ся сидел у порога, зажимая уши.
Она постучала.
— Убирайтесь! Не мешайте мне! — донёсся изнутри раздражённый голос.
— Маленький седьмой, это я.
Внутри наступила тишина. Вэй Юнь стоял среди разгрома, чувствуя, как стыд жжёт лицо.
— Невестка, я нездоров, — натянуто произнёс он. — Позволь увидеться завтра.
— Ах, нездоров? — протянула она с лёгкой насмешкой. — Тогда открой дверь, я посмотрю, болезнь ли это тела или сердца?
— Не надо! — поспешно крикнул он, боясь, что она увидит этот хаос.
— Подожди немного, я сам выйду.
Чу Юй не стала настаивать. Всё‑таки Чжэньго‑хоу не должен показывать себя в таком виде. Она велела принести вина и закусок, сама встала у перил и подняла взгляд к луне.
Вэй Юнь, убедившись, что она не войдёт, быстро привёл себя в порядок. Он был ещё слишком молод, не достиг возраста совершеннолетия, и потому не носил сложных украшений, как принято в Хуацзине. Волосы его были просто перевязаны лентой, без подвесок, без изысков. Раньше его это не смущало, но после встречи с Гу Чушэном это вдруг показалось убогим.
Он раздражённо откинул ленту, потом снова завязал и, хлопнув по столу, решительно вышел.
Чу Юй стояла, залитая лунным светом, в простой одежде, с распущенными рукавами, волосы перехвачены красной лентой. В этом было что‑то свободное, почти мужское.
— Вышел? — улыбнулась она, обернувшись.
— Да, — тихо ответил он, опустив глаза.
Она пригласила его сесть. На столике уже стояли вино и закуски.
— Расскажи, из‑за чего вы сцепились?
— Этот человек… дерзок, — буркнул он.
— Верно, — кивнула она. — Умные всегда немного заносчивы. Привыкай терпеть.
Она налила ему вина.
— Кто хочет вершить большие дела, не должен быть слишком обидчивым. Иначе зависть и подозрительность заведут не туда, а достойные люди не станут служить.
— Я понимаю, — тихо сказал он и вдруг добавил: — Лучше расскажи, что было между тобой и Гу Чушэном.
Он сам удивился, зачем спросил. Просто, услышав, как тот говорит о «детской дружбе» и «тайных знаках», Вэй Юнь почувствовал себя чужим.
— Ничего особенного, — ответила Чу Юй после паузы. — Всё началось, когда мне было двенадцать. Он спас меня на поле боя, а потом я долго питала к нему чувство. В пятнадцать, по напутствию Чу Цзинь, решилась бежать к нему и была отвергнута.
Она улыбнулась без горечи.
— Тогда я думала, что он мне нравился, но позже поняла. Мне нравился не он, а та иллюзия, что он мне подарил. Мне казалось, что протянутая рука — это любовь. А он ничего не обещал.
Она вздохнула.
— Все мы ищем недостающего. Но нельзя жить в этой неполноте вечно.
— Значит, он тебе больше не нравится?
— Скорее, отпустила. Теперь он для меня — прохожий. Если бы не дела, мы бы больше не встретились.
