Лу Нянь помнила, что должна была умереть. Она переходила дорогу, направляясь купить новые учебники, и оказалась под колесами машины. Врачи не смогли её спасти.
Теперь, когда она снова открыла глаза, перед ней предстало холодное зимнее солнце, бледными пятнами ложившееся на серо-стальной цемент.
Она опустила взгляд и увидела собственные тонкие ноги, словно нарисованные тончайшей кистью, в аккуратных замшевых сапожках. В памяти они никогда не были такими хрупкими. Потом посмотрела на руки: маленькие, совсем детские ладошки, кожа которых под солнечным светом отливала прозрачностью.
— Дзинь-дзинь-дзинь! — внезапно прорезался в ушах резкий звонок, до боли знакомый каждому школьнику.
Это был обычный сигнал к уроку. Лу Нянь подняла глаза и заметила вдали белое здание, сияющее в зимних лучах. Значит, это школа? Но корпус находился далеко, и сама она, похоже, была вовсе не в учебной зоне.
Она оперлась на стену, попробовала сделать шаг и сразу ощутила: тело было слабым, шаг давался тяжело, гораздо тяжелее, чем раньше.
Пройдя несколько метров, она услышала впереди шум и крики. Свернув за угол, Лу Нянь увидела источник.
Перед ней оказалась стайка подростков лет четырнадцати. Ни на ком не было формы, ростом они все разные, но объединяло их одно — злое оживление. Спиной к ней стоял полный мальчишка, круглый и широкий, словно кубик, катящийся по земле.
Лу Нянь уже хотела подойти и спросить дорогу, но заметила, что толстяк никого вокруг себя не видел и разговаривал с кем-то резко, даже грубо.
Только тогда она поняла, что в центре толпы оказался ещё один мальчик, совсем маленький — на вид одиннадцать, ну, может, двенадцать лет. Его лицо и руки были покрыты кровью.
Зимой он был одет всего лишь в тонкий, поношенный, местами скатавшийся тёмный свитшот. Его уши и запястья покраснели от холода. Белая школьная куртка валялась в стороне, изгаженная пылью и следами грязных ботинок.
Трое подростков прижали его к земле, зажав руки и ноги, и он не мог пошевелиться.
Что это, как не банальное школьное издевательство? Большие против маленького, толпа против одного.
Лу Нянь всё ещё чувствовала себя потерянной и не успела до конца осознать, что происходит, но сердце её наполнилось возмущением.
— Цинь Сы! — толстяк, прижимая рукой окровавленный глаз, кричал срывающимся голосом: — Давным-давно ты мне поперёк горла стоишь! В школе весь из себя важного строишь? Ещё и сейчас пыжишься? Ну так получай! — он со злостью наступил мальчику на спину, медленно провёл ногой до руки и сильно надавил.
Бесполезный сирота, наглый и дерзкий перед всеми. В драке дикий, трое не могут справиться, только возраст спасал. Чуть подрастёт, и с ним уже не справиться.
— Держите его! — рявкнул толстяк, зло сплюнув на землю. — Чёрт бы тебя побрал, сегодня я тебя всё равно проучу.
«Цинь Сы?»
Лу Нянь похолодела. Это имя она хорошо запомнила. Совсем недавно, перед сном, она читала роман, где именно так звали будущего главного злодея.
Неужели она и впрямь умерла, а теперь живёт в чужом теле и притом внутри книги?
Или это просто совпадение?
Но ведь в книге тот злодей был жестоким и беспощадным, а перед ней сейчас оказался бледный, болезненный ребёнок, едва державшийся под ударами. Контраст поражал.
Его лицо было избито до синяков и крови, но под растрёпанной чёлкой темнели большие и чёрные, как холодные звёзды глаза, и в этой исхудавшей маске они выглядели особенно страшно-прекрасными.
Он молчал, не проронив ни слова. Удары сыпались на него один за другим, отдаваясь глухими звуками, но мальчик словно не чувствовал боли, словно упорно отказывался показать слабость.
Лу Нянь не выдержала и, чувствуя, как подкашиваются ноги, вышла из-за угла.
Первым её заметил Цинь Сы. Он поднял голову и уставился на неё мрачным, ледяным взглядом, словно в его зрачках застыла сталь, пробирающая до костей.
Лу Нянь вздрогнула, остановилась и на миг потеряла дар речи. Он что, знает её? Почему же смотрит так зло? И даже злее, чем на тех, кто только что избивал его.
Но пути назад уже не было. Она, собравшись с духом, сделала вид, будто не замечает его взгляда, и подошла ближе.
— Что вы делаете? — её собственный голос поразил её: хрипловатый, тонкий, мягкий, явно принадлежал девочке. — Перестаньте его бить.
Толпа мальчишек на секунду застыла. Похоже, они даже не подозревали, что кто-то может прятаться за углом крыши.
— Нянь-Нянь? — один из них, тот, что выглядел более прилично одетым и менее хулиганистым, с недоумением посмотрел на неё. — Ты как здесь оказалась?
Другой, долговязый, тоже обернулся, и, вытаращив глаза, спросил:
— Лу Нянь? Это его сестра?
— Сестра? — фыркнул Лу Ян, глядя на прижатого к земле Цинь Сы с явным презрением. — Он разве достоин? Мой дядя никогда официально его не усыновлял. Он всего лишь подкидыш.
Лу Нянь замерла.
Лу Нянь? Так звали это тело?
Она в панике перебрала в памяти сюжет книги и вспомнила. Да, там действительно мелькало это имя. Но не как героини, а как крошечной второстепенной фигуры, упомянутой лишь в истории Цинь Сы. Та Лу Нянь была никому не нужной девочкой, лишь фоном в судьбе злодея. Она и запомнила это совпадение только потому, что имя оказалось таким же, как у неё самой.
Почему тогда Цинь Сы смотрел на неё так жестоко? Неужели между ними в прошлом действительно существовала вражда? Ведь даже к своим мучителям он не относился с такой злобой.
