Знания Лу Нянь в этой области всегда были поверхностны, да и опыта у неё не было, но смысл сказанного она поняла сразу. Разговор был откровенным, взрослым.
Вдруг она вспомнила, как когда-то, сразу после окончания школы, в гостинице маленького городка Наньцяо, они уже целовались один раз. Тогда она, юная и безрассудная, первой потянулась к нему. Поцелуй был лёгким, как касание крыльев стрекозы, но его ответный поцелуй…
Щёки вспыхнули, и сердце забилось чаще. Всё словно катилось к грани, за которой теряется контроль.
Она отступила, пытаясь увеличить расстояние, но спиной натолкнулась на что-то холодное, и тут же раздался звонкий треск.
У входа стояла высокая ваза с цветами. Теперь она лежала на полу, разбившись вдребезги.
Осколки рассыпались у их ног, сверкая острым холодным блеском.
Лу Нянь осторожно обошла их и тихо сказала:
— Я… я сейчас принесу веник.
Это был удобный предлог, чтобы уйти, хоть ненадолго, потому что оставаться рядом с ним она уже не могла.
Не успела она сделать и нескольких шагов, как вдруг почувствовала, что тело стало невесомым. Он поднял её на руки.
Ошеломлённая, с пылающими ушами, она слабо ударила его по плечу:
— Что ты делаешь?
— Я сам, — голос его был хрипловатым, взгляд опущен, выражения лица не разобрать.
Лу Нянь, привыкшая к жизни избалованной молодой госпожи, действительно не умела справляться с такими мелочами.
Он усадил её на диван и молча, ловко собрал осколки.
— Несколько дней не ходи по дому босиком, — сказал он, выпрямляясь. На его спокойном лице не дрогнуло ни одно выражение, он опустил закатанные рукава.
— …
На полу лежал мягкий шерстяной ковёр, и Лу Нянь часто ходила по нему в одних носках. Она не любила обувь.
Когда он это сказал, она невольно посмотрела на себя: тонкие щиколотки, маленькие ступни в белых шерстяных носках, кожа под ними нежная, почти прозрачная.
Она неловко пошевелила пальцами ног, чувствуя, как под его взглядом становится не по себе.
— Хорошо, — тихо ответила она.
После этого неловкого происшествия прежняя зыбкая близость почти рассеялась. Было уже поздно, и Лу Нянь ушла в спальню.
Их комнаты находились далеко друг от друга, стены глушили звуки, и она не слышала, что он делает.
Она сама когда-то сказала ему: не входи в мою спальню.
Под одеялом было холодно. Лу Нянь лежала, глядя в потолок, и чувствовала странное смятение. Если бы Цинь Сы признался ей в любви, она, наверное, не раздумывая, согласилась бы. Может, даже на брак.
Но сейчас всё было слишком хрупко. Она не хотела, чтобы кто-то подумал, будто выходит за него лишь ради спасения семьи.
Мысли путались, как спутанные нити.
День выписки Лу Чжихуна из больницы уже был назначен, и это же был день, когда она должна была уйти, что завершит их совместную жизнь. До него оставалось совсем немного.
В больницу она больше не ходила. Каждый раз, видя её, Лу Чжихун спрашивал о Цинь Сы.
Она молчала, и он раздражался, но теперь у него не было власти над ней, не было рычагов давления, и он не смел прижимать её слишком сильно.
Однажды Лу Нянь зашла в университет.
После третьего курса она переселилась из общежития домой и лишь изредка наведывалась за вещами.
В комнате были Дин Ин и Сюй Мэнъяо. Обе обрадовались её приходу.
— Я слышала, ты собиралась обручиться? — спросила Дин Ин.
— Уже нет, — улыбнулась Лу Нянь. — Считай, что ничего не было.
— Значит, снова свободная? — засмеялась подруга. — У меня тут соседний старшекурсник просил передать тебе письмо, я уже целую стопку собрала. Может, встретишься с ним?
Лу Нянь покачала головой:
— Верни ему, пожалуйста.
— А тот из строительного факультета? Из студсовета… — вспоминала Дин Ин. — Он тоже звал тебя на следующей неделе.
Лу Нянь устало вздохнула:
— Ин, если кто-то ещё будет спрашивать, сразу отказывай.
Сюй Мэнъяо прищурилась, заинтересованно:
— Так-так… Неужели у тебя кто-то появился? Боишься, что ревновать будет?
Лу Нянь смутилась.
Она и сама понимала, Цинь Сы вряд ли обрадовался бы, узнав, что ей передают любовные письма.
— Это Чжао Тинъюань? — догадалась Дин Ин.
— Нет. Я его не люблю, — тихо ответила Лу Нянь. — И он ко мне ничего не чувствует. К тому же он скоро женится, жена уже беременна.
— Вот это скорость! — присвистнула Сюй Мэнъяо. — Тогда кто же твой избранник?
Лу Нянь задумалась.
Слово «парень» казалось ей неточным. Её отношения с Цинь Сы были слишком сложными, чтобы их можно было назвать одним словом.
— Когда всё станет ясно, я вам скажу, — уклончиво ответила она.
— Ну-ну, — засмеялась Дин Ин. — Уж покажи потом своё сокровище.
Они ещё немного поболтали.
Потом Сюй Мэнъяо сказала:
— Кстати, тебя сегодня брат искал. Я видела его под окнами.
— Брат? — удивилась Лу Нянь.
В Аньчэне только один человек называл себя её братом — Лу Ян.
После краха рода Лу она сменила номер телефона и не сообщила ему новый. Видимо, он пытался дозвониться по старому и, не добившись, пришёл в университет.
Она спустилась вниз и действительно увидела его под платаном.
Лу Ян выглядел измученным: помятый пиджак, бледные губы, небритый подбородок.
— Нянь-Нянь, — позвал он, глаза его блеснули.
Она не видела его с тех пор, как семья потерпела крах. Говорили, что он неплохо устроился в корпорации Лу, но к ним не наведывался.
Лу Нянь не удивилась. Она с детства знала, что он из тех, кто думает прежде всего о себе.
— Ты хотел меня видеть? — спросила она.
— Это не разговор на ходу, — тихо сказал он. — Пойдём, поговорим спокойно.
Она хотела отказаться, но он схватил её за руку. Люди вокруг уже начали оборачиваться, среди них были и знакомые.
Пришлось уступить.
— Куда?
— Недалеко, в кафе «Цинцюань». Я заказал комнату, там удобно поговорить.
Она пошла за ним.
Когда он открыл дверь, внутри уже сидела женщина.
— Кофе я заказала, — сказала та, улыбаясь. — Давно вас жду.
