На следующее утро Лу Нянь проснулась удивительно рано.
Наньцяо любил туманы, особенно утренние, когда всё вокруг тонет в мягкой дымке. Она, ещё сонная, потёрла глаза, села на постели и заметила, что простыни и одеяло уже сменили.
Воспоминания о вчерашнем, обрывочные и смутные, нахлынули разом. Она плакала, капризничала, заставила его признаться в чувствах, мучила, как могла, а потом…
Лу Нянь замерла.
Комната была пуста, соседняя половина кровати остыла. Он, видно, встал давно.
Куда он ушёл?
Она только поднялась, как дверь тихо отворилась, и в комнату скользнуло утреннее солнце.
Вошёл Цинь Сы. Высокий, стройный, уже умытый, в чистой одежде, волосы влажные, чёрные, блестящие, кожа светлая, словно отполированная нефритом. От него веяло холодной, сосредоточенной чистотой, как от сосны на горном ветру.
Лу Нянь сидела на постели с распущенными волосами, глядя на него, будто не веря глазам.
Неужели всё это не сон? После признания всё как в тумане…
Стоило вспомнить его лицо в те мгновения, и щёки запылали.
Даже тогда, в постели, он оставался сдержанным, почти застенчивым, но таким чувствительным.
Он стоял, не двигаясь, глядя на неё.
После случившегося он много думал. Боялся, что первое, что она скажет утром, будет: «Я передумала. Забудь вчерашнее». Но она не сказала.
Лу Нянь встрепенулась, соскочила с кровати и весело спросила:
— Почему ты так рано встал? Завтракал уже?
— Нет.
…
— Хочешь выйти поесть? Или я куплю что-нибудь? — наконец спросил он.
Он уже успел осмотреть окрестности. За эти годы Наньцяо всё же изменился.
— Тогда пойдём куда-нибудь, — решила она.
И тут Лу Нянь вспомнила, что всё осталось у Цю Ли, даже сумка. Она смутилась.
Он молча поставил на стол у кровати пакет. Внутри были новые туалетные принадлежности, всё до мелочей.
Лу Нянь только вздохнула.
По сравнению с Цинь Сы, её бытовые навыки и правда стремились к нулю.
Наньцяо — городок небольшой, без изысканных ресторанов, но им это было неважно. Лу Нянь, прожившая полжизни как избалованная молодая госпожа, напротив, особенно любила простую еду с уличных лотков.
Она чувствовала на себе его мягкий, внимательный взгляд, но стоило поднять глаза, он уже будто ни на что не смотрел.
Соевое молоко в чашке было тёплым, как раз по её вкусу. Он помнил, что она не любит зелёный лук, и заранее выбрал для неё еду. Такое заботливое внимание.
— Не нужно быть со мной таким осторожным, — сказала она искренне. — Вчера я совсем не устала.
Он вспыхнул, уши покраснели, и он промолчал.
Будто ничего не случилось.
Лу Нянь знала, что он стесняется, и, видя его смущение, едва удержалась, чтобы не подразнить. Но вокруг были люди, и она, вздохнув, спрятала это желание.
Когда он подал ей бутылочку с уксусом, ворот его чёрной футболки чуть сполз, и она заметила след. Это был лёгкий след её зубов на его ключице, не глубокий, но заметный на белой коже.
Она знала, что под одеждой, ниже, следов куда больше.
Ей всегда нравилась та крошечная родинка у него на ключице, алый штрих на светлой коже. Место это было чувствительным, и вчера она особенно долго ласкала его там, наслаждаясь его реакцией.
— Больно? — спросила она.
Он вздрогнул, потому что не сразу понял, о чём речь.
— Я же укусила, — пояснила она.
Цинь Сы чуть не выронил миску с супом.
Лу Нянь улыбнулась глазами и решила больше не дразнить. Всё требует времени, нужно привыкнуть и освоиться. Впереди у них ещё целая жизнь.
Снаружи клубился туман, мягкий свет ложился на горы и воду. Наньцяо был поистине прекрасен.
После завтрака Лу Нянь всё же позвонила Цю Ли.
Чжао Яюань и Цю Ли уже были в Наньбине.
— Как он? — спросила она.
— Пока ничего не нашли, — ответила Цю Ли, — но Яюань стал бодрее. Врач говорит: нужно отдыхать, дышать свежим воздухом, держать хорошее настроение.
Однако пока не решены дела с Чжао Тинъюанем и Су Цинъю, спокойствия не будет.
Когда Цю Ли повесил трубку, он сказал:
— Это Нянь-Нянь звонила.
Чжао Яюань, всё это время подавленный, только коротко кивнул.
— Ты с ним? — спросила она.
Цю Ли кивнул.
Он горько усмехнулся:
— Я, наверное, совсем никчёмный. Докатился до того, что вы меня из дома вытаскиваете, а я даже не понимаю, как до этого дошёл.
Цю Ли молчал. Он знал, когда-то Чжао Яюань был беззаботным юношей, хоть и слабым здоровьем. Его помолвку с Лу Нянь семья не одобрила, а потом Цинь Сы вмешался, и всё рухнуло.
Он не сказал ни слова, просто заставил себя быстро повзрослеть. Его слабое тело не выдержало, а после предательства Чжао Тинъюаня и Су Цинъю он окончательно пал духом.
То было не только из-за Лу Нянь, то было осознание, что он вовсе не свободен, а лишь марионетка в руках семьи. Как и говорил тот человек по фамилии Цинь.
— Всё не так страшно, — тихо сказал Цю Ли. — Соберись, Сяо Я. Впереди ещё многое нужно решить.
