Лу Нянь улыбнулась, её сердце наполнилось теплом. Она снова устроилась у него на коленях, тесно прижавшись к нему.
О такой близости он мечтал много лет, но не верил, что она возможна. Радость переплеталась с чем-то тихим, как будто сбылась давняя, безнадёжная любовь. Всё, что она когда-то вызывала в нём — боль, сладость, тревогу, — он любил и всё принимал.
Они сидели молча, и всё же между ними стояла удивительная, спокойная связь.
Он рано повзрослел, слишком рано понял, что такое чувства, но видел вокруг лишь сделки без любви. Настоящих отношений Цинь Сы не встречал, потому и не интересовался ими.
А в юности его тайное чувство было обращено к ней. Из-за разницы в положении он считал это безумной мечтой, о которой стыдно даже думать. Прошли годы, и теперь он не мог поверить, что этот день настал.
Лу Нянь обвила его шею, перебирая пальцами его мягкие чёрные волосы без всякого стеснения. На столе стояла бутылка охлаждённого персикового вина. Она отпила глоток, потом поцеловала его. Во рту остался лёгкий вкус вина, свежий и сладкий.
— О чём ты задумался? Цинь Сы, ты ужасно стесняешься, — прошептала, почти касаясь его уха. Голос её был тихим, мягким, с едва уловимым ароматом персикового вина.
Он и правда не знал, куда деваться от смущения. Лицо горело, но отпустить её он не мог.
Ей было забавно наблюдать за ним, каждый его отклик был для неё новым.
— В следующем месяце, — сказала она, — у меня будет сюрприз для тебя.
— Какой?
— Не скажу. Но тебе понравится.
На экране шёл вечерний сериал, Лу Нянь зевнула, и вдруг улыбка сошла с её лица.
— Отец… — начала она.
— Он не вернётся, — тихо ответил Цинь Сы.
Лу Чжихун был изгнан из Аньчэна навсегда. Цинь Сы, боясь, что она сочтёт это самоуправством, добавил:
— Если захочешь, можешь навестить его.
— Без меня ему, наверное, будет лучше, — выдохнула она.
Отношение Лу Чжихуна давно остудило её сердце. Она поняла, что в нём нет ни капли отцовской любви, только жажда денег, власти, положения. Всё, что могла, она уже сделала.
После той ссоры в Наньцяо, последняя нить, связывавшая их, оборвалась. С тех пор она просто Лу Нянь, а не дочь Лу Чжихуна.
План издания «Чёрно-белого» шёл успешно. Редактор позвонила, чтобы договориться о встрече и показать пробный экземпляр. У Лу Нянь как раз было свободное послеобеденное время, и она согласилась.
Район был дорогим, с виллами. Ху Жучу, приехав по адресу, удивилась. Она не ожидала, что художница живёт так. Вспомнив её гонорары, она подумала, что теперь Лу Нянь — почти богачка.
— Нянь-Нянь? — позвала она, нажимая звонок.
Дверь открылась, и на пороге появилась девушка с белым, тонким лицом.
— Да, проходите, — улыбнулась Лу Нянь.
Они много общались онлайн, но встретились впервые. Ху Жучу всегда думала, что художница, скрывающаяся от публики, наверняка обычной внешности. Теперь она была поражена. Такая красота — редкость, да ещё с чистой, почти детской наивностью.
— Вот пробный экземпляр «Чёрно-белого», — сказала редактор, доставая книгу. — Посмотри, печать отличная.
Лу Нянь взяла томик. От него пахло свежей типографской краской. На страницах оживали сцены, нарисованные ею много лет назад, когда она была одинока и все свои чувства выливала в рисунок.
Она села на диван и перелистала. Книга была тонкой, знакомой до последней линии.
— Очень хорошо сделали, — сказала она, закрывая обложку. — Спасибо.
— Все старались, — ответила Ху Жучу. — Хотим, чтобы продажи пошли удачно.
Ху Жучу достала стопку писем.
— Это от твоих читателей, в основном поклонники «Чёрно-белого».
В век сообщений немногие пишут письма от руки, и потому каждое из них было особенно искренним.
— Они просят устроить автограф-сессию, — не удержалась редактор. — Ты ведь такая красивая, рисуешь прекрасно, почему бы не встретиться с читателями?
Лу Нянь молчала, но на этот раз не отказала сразу. Ху Жучу заметила это и оживилась.
Вдруг у двери послышались шаги. Вошёл мужчина.
— Это мой парень, — сказала Лу Нянь.
Цинь Сы был немногословен и холоден с посторонними. Он молча посмотрел на неё.
— Подожди немного, я закончу разговор и приду, — беззвучно произнесла она губами.
Он кивнул и ушёл в кабинет, оставив их вдвоём.
Ху Жучу проводила его взглядом и прищурилась:
— Подожди… это же он? Тот самый, с которого ты рисовала?
Лу Нянь закатила глаза.
На самом деле сходство было не внешнее, а внутреннее. В каждом штрихе она передавала его характер, ту гордую, упрямую юность, что и сейчас угадывалась в его лице.
— Да, — тихо сказала она, — вдохновением были наши прошлые истории.
Ху Жучу едва не ахнула. Столько слухов ходило о прототипе «Чёрно-белого», но никто не знал правды.
— А перемена стиля потом… — начала она и осеклась.
— Уже не важно, — улыбнулась Лу Нянь.
Хотя Цинь Сы так и не рассказал ей, что случилось в те три года, она догадывалась и не хотела больше давить. Когда-нибудь, если Лу Нянь почувствует себя в безопасности, он сам всё скажет.
— Если успеем, — добавила она, — я согласна на автограф-сессию.
