В последние дни Лу Нянь почти не выходила из дома. Она всё время проводила с Цинь Сы неразлучно, словно тень. Она собиралась продолжить работу над «Чёрно‑белым», хотя бы закончить эскизы и наметить дальнейший сюжет, чтобы потом обсудить с «Синмань» возможную экранизацию.
Неожиданно Цинь Сы тоже остался дома. Казалось, ему вовсе не наскучило это тихое уединение: он был рядом и всё время находил повод приблизиться. Это шло вразрез с её прежним представлением о нём. В её памяти Цинь Сы всегда был сдержанным, холодным трудоголиком, человеком, для которого разум неизменно перевешивал чувства, а работа стояла выше всего. И вот теперь всего лишь после одной ночи он даже перестал ходить в офис?
Вечером, когда оба уже приняли душ, Лу Нянь сидела в гостиной за планшетом, сосредоточенно рисуя. Цинь Сы вышел из кабинета, прошёлся по комнате, но, видя, что она не обращает на него внимания, в конце концов не выдержал и подошёл ближе.
— Ты что, больше не ходишь в компанию? — спросила она, не отрывая взгляда от экрана.
Он обнял её сзади, коснулся губами уха и тихо ответил:
— Я и раньше туда редко ездил.
Он действительно почти не появлялся лично и управлял делами дистанционно, через видеоконференции и звонки. Лишь из‑за истории с корпорацией Лу ему пришлось несколько раз показаться в Ниншэне. Теперь всё вернулось к прежнему ритму, да и настроение у него было на редкость светлое. Ему хотелось поскорее закончить дела и снова быть рядом с ней. Работал он быстро, поэтому всё уладил в считанные дни.
Теперь он занялся другим, подыскивал дом.
Цинь Сы хотел купить новую виллу с садом, их будущий дом после свадьбы. Он помнил, в каком доме она жила раньше, и мечтал устроить для неё просторную мастерскую, а сад и внутренний двор оформить по образцу старого особняка Лу. С детства Лу Нянь любила дикие розы, и он собирался посадить их в новом саду. Когда‑то, мальчишкой, он прятался в тени деревьев и наблюдал, как она гуляет среди цветов, и с тех пор помнил всё о её вкусах, что она любит, а чего избегает.
Он опустил подбородок ей на плечо, обнял за талию и медленно притянул ближе. От неё исходил тёплый, едва уловимый аромат, и в его обычно строгих чертах проступила мягкая, почти лениво‑довольная улыбка. Лу Нянь, глядя на него, не удержалась от шалости. Она слегка пошевелилась, будто случайно, но с тайным умыслом. Он, чувствительный к её прикосновениям, особенно теперь, когда уже знал вкус её близости, мгновенно покраснел до кончиков ушей, сжал губы, но не отстранился.
Она рассмеялась, глаза заискрились, и, подняв лицо, поцеловала его. Его тёмные, обычно холодные глаза затуманились, уголки покраснели, но он не разжал объятий. Расстёгнутый ворот рубашки обнажал белую кожу. Это было именно то место, куда она любила прикасаться губами. Молчаливое приглашение, почти просьба без слов.
— Нет, — тихо сказала она, вдруг отрезвев. Её тело ещё не оправилось после той ночи, и воспоминание о ней всё ещё отзывалось лёгким страхом. Она знала, что не выдержит его неутомимой страсти, поэтому решила ограничить их встречи.
Цинь Сы был в расцвете сил, а она с детства болезненная, и здоровье её оставляло желать лучшего.
— Сегодня, пожалуй, нам лучше спать раздельно, — сказала она серьёзно.
Он на миг застыл, подумав, что она просто устала от него. Черты его лица сразу потемнели, прежняя мягкость исчезла.
— Понял, — коротко ответил он.
В последние ночи они засыпали вместе. Он уже привык к её дыханию рядом, к тому, как она, уснув, невольно тянется к нему. Эти неосознанные движения приносили ему странное, тихое счастье. Он мог долго целовать её в щёку, в губы, в волосы и не уставал смотреть.
Но, видя, как он теперь стоит в стороне, Лу Нянь не выдержала:
— Вернись, — позвала она.
— Цинь Сы, я давно хотела спросить. Почему раньше, когда звала тебя, ты не приходил, а когда просила уйти, ты уходил сразу, будто спешил?
