Дом Чжао был залит светом и полон смятения.
Чжао Тинъюань метался, почти обезумев:
— Эта безумная женщина! Зачем она это делает? Убийство — преступление! Её посадят! Что же теперь?
Он был растерян и слабохарактерен, привык полагаться на Су Цинъю во всём, и теперь, когда всё рухнуло, не знал, что делать.
Чжао Яюань нахмурился:
— Не выходи из дома. Останься здесь. — Он обернулся к слугам: — Присмотрите за господином.
Семья Су в последнее время терпела крах. После того как Чжао Цюань отозвал поддержку, все совместные дела прекратились, всплыла связь Су Сяоцинь с Сяо Хунхэ, а к тому же странная болезнь Чжао Яюаня породила слухи. Репутация семьи трещала, и Чжао старались удержать остатки достоинства. Никто не ожидал, что Су Цинъю решится на столь безумный шаг.
Лу Нянь, охваченная тревогой, сказала Цинь Сы:
— Я хочу поехать в Хайчэн, увидеть отца.
Он взял её холодную руку в свою тёплую, уверенную ладонь.
— Всё будет хорошо, — произнёс он. — Отдохни. Я сам поеду. Потом, если захочешь, поедешь со мной.
Лу Нянь никогда не видела его растерянным, и сейчас он оставался спокоен, как всегда. Его ясное и собранное лицо не выражало ни удивления, ни тревоги. Он не хотел, чтобы она, слабая после болезни, мчалась ночью через полстраны.
Она молчала, губы плотно сжаты, взгляд рассеян. Он сразу почувствовал перемену.
— Ты не веришь мне? — тихо спросил он, отпуская её пальцы. — Думаешь, всё это я устроил? Что я хочу смерти Лу Чжихуна и потому не пускаю тебя?
— Как ты мог так подумать? — она растерялась.
Он был её Цинь Сы — тот, с кем она выросла, её возлюбленный, её будущий муж, человек, которому она доверяла больше всех. Она крепко сжала его руку:
— Я просто… слишком поражена.
Она всё ещё не могла прийти в себя. Сюжет будто вышел из‑под контроля: Су Цинъю замыслила убийство. Этого она не ожидала. На миг ей вспомнился другой Цинь Сы, из прежней истории, тот, кто мог бы на такое пойти, но не этот.
Она не думала, что он способен уловить её мгновенное, почти неосознанное сомнение.
Он ничего не сказал, позволил ей держать его руку, потом мягко притянул к себе и обнял.
— С Лу Чжихуном всё будет в порядке, — прошептал он, касаясь её губ. — Не бойся.
Пожар в Хайчэне не успел вспыхнуть.
Прежде чем Су Цинъю подожгла бензин, Фан Дэн с людьми ворвался в дом. Потный и запыхавшийся молодой человек крикнул:
— Не двигайся! Полиция уже здесь!
Су Цинъю скрутили. Она не верила своим глазам. Неужели просчиталась? Она думала, что Цинь Сы — такой же, как она, и что он позволил ей найти Лу Чжихуна. Почему же он теперь мешает ей?
Фан Дэн прибыл накануне. Узнав, что Су Цинъю направилась в Хайчэн, Цинь Сы велел ему немедленно выехать. В доме Лу Чжихуна давно стояли камеры, а телефон был под контролем. Когда Фан Дэн увидел, куда тот направляется, тревога усилилась. Всё это время, без происшествий, они уже собирались свернуть наблюдение, но женщина оказалась безумнее, чем они думали.
К счастью, всё произошло вовремя, как и предвидел их начальник.
Лу Чжихуна спасли.
А Су Цинъю поняла, что её использовали. Ещё раз, окончательно. Она не смогла переиграть того мужчину.
Она горько рассмеялась, и прежде чем полицейские успели приблизиться, побледнела и рухнула на пол.
В больнице врач сказал:
— Она заранее приняла яд. Мы начали реанимацию, но…
Фан Дэн понял, что она не хотела жить. Всё было решено заранее.
Лу Чжихун отделался лёгким испугом. Его вовремя спасли. Обошёлся без серьёзных травм, только душа его была разбита.
Лу Нянь приехала в Хайчэн, сидела у его постели, тихо разговаривала. Цю Ли смотрел на старика с тяжёлым чувством. Тот постарел, осунулся, и в нём не осталось ничего от прежнего холодного, расчётливого человека.
Когда Лу Нянь вышла, тихо прикрыв дверь, она заметила, что Цинь Сы необычайно молчал.
За окном сияли звёзды. Это редкое зрелище для шахтёрского города. Она взяла его за руку, чувствуя, что он хочет что-то сказать.
— С детства, — произнёс он негромко, глядя в небо, — у меня было предчувствие, будто я не проживу долго. Даже снился сон об этом.
Во сне не было Лу Нянь, только прежняя молодая госпожа Лу. Он видел себя в доме Лу: побои, холод, голод, унижения. Однажды зимой его бросили в замёрзшее озеро, и чудом спасли. Тогда ноги едва не отнялись. Всё, что может испытать ребёнок, он испытал.
Позже он отомстил всем. Никто не ушёл без расплаты.
А потом накануне двадцать девятого дня рождения он покончил с собой, потому что сердце опустело. Жизнь стала безликой чередой одинаковых дней, без желаний и смысла. После мести в нём не осталось ничего живого: лишь тлен и усталость. Он умер тихо, и никто не оплакивал его. Цинь Сы исчез, не оставив и следа.
Он не знал ни любви, ни дружбы, ни родства, только вкус ненависти.
Лу Нянь, вся в слезах, обняла его:
— Ты ведь не думаешь… снова…
Он усмехнулся и отвёл взгляд:
— Нет. Как я могу, когда у меня есть ты.
Теперь он хотел жить долго рядом с ней.
Она прижалась к нему, шепча:
— Не смей уходить. И даже думать об этом не смей.
Они ещё не поженились, не прожили вдоволь счастья, не успели родить ребёнка. Столько всего впереди.
Лу Нянь устала, она слишком долго держалась. Теперь, когда всё закончилось, она спокойно уснула у него на плече. Он поцеловал её в щёку, поднял на руки, собираясь отнести домой.
Жизнь непостоянна: иной раз достаточно одного шага, одной мысли, чтобы судьба повернула в противоположную сторону.
Он наклонился и коснулся её губ. Сначала нежно, потом всё настойчивее. Она не проснулась, только чуть ответила во сне, привычно доверяя ему.
Сдержанный и тихий мужчина теперь целовал её жадно, будто боялся потерять.
Она — дар судьбы. И кем бы она ни стала потом, любит или нет, он уже никогда не отпустит её.
