Никто и не спросил её мнения. Здесь, в этой семье, её желания попросту не существовали.
Хандра быстро ударила и по телу: в жарком южном лете она попала под дождь и простудилась. Сначала держалась лёгкая слабость, потом разгорелась лихорадка. Ослабленный организм не справлялся, болезнь только усугубилась.
Лу Чжихун перепугался. В таком состоянии вести дочь в обратный многочасовой перелёт было бы смертельно опасно. Пришлось остаться за границей.
А вскоре после праздника, когда девочке стало чуть легче, обрушились новые дела. Компания требовала участия Лу Чжихуна, и он целыми днями не отходил от компьютера и телефона.
Хэ Тянь кипела раздражением. Редкая совместная поездка с мужем превратилась в нескончаемое разочарование из-за Лу Нянь.
Лежа в жару, едва различая голоса, девочка сквозь сон услышала, как врач тихо говорил Лу Чжихуну на китайском.
— У вашей дочери слишком слабое здоровье, — сказал врач. — Сопротивляемость и иммунитет чрезвычайно низкие. За ней нужно внимательно ухаживать. Впредь даже малейшие воспаления нельзя оставлять без внимания, иначе они могут перерасти в серьёзные болезни. На данный момент я рекомендую госпитализацию. Вернуться в страну лучше лишь после полного восстановления.
После этой болезни Лу Нянь впервые по-настоящему поняла, насколько она хрупка. Лишь ранней весной следующего года ей довелось снова увидеть ворота поместья Лу.
К этому времени уже начиналась учёба, а значит, пришла весна.
Вернувшись домой и ещё толком не оправившись от смены часовых поясов, она с трудом поднялась с постели. Ей было необходимо встретиться с Цинь Сы, чтобы попросить прощения.
На ней был тяжёлый пуховик, фигура стала ещё тоньше, а маленькое лицо, утонувшее в шарфе, казалось ещё более заострённым.
К счастью, искать пришлось недолго. Под кустами ирисов она увидела его.
Цинь Сы подрос. Он и раньше выделялся среди сверстников высоким ростом, а теперь, хоть и оставался худощавым, в его облике уже проступали очертания подростка. Черты лица сделались резче, брови и глаза — яснее.
Он стоял перед цветами и молча смотрел на Лу Нянь.
Девочка ощутила, что в нём что-то изменилось, но объяснить, что именно, не смогла.
— Прости меня, — тихо произнесла она, не зная, как начать иначе.
Пусть то и не было настоящей договорённостью, но всё равно она нарушила слово.
Её горло обожгло холодом ранней весны, и Лу Нянь вдруг закашлялась, лицо налилось румянцем. Она поспешно отступила на несколько шагов, увеличив расстояние между ними, и почти шёпотом пояснила:
— Я ещё не до конца поправилась. Боюсь заразить тебя.
Цинь Сы молчал.
Он всегда знал, что Лу Нянь слаба, но впервые видел её такой измождённой.
Ходили разговоры, что она заболела за границей, и потому семья вернулась позже. Все знали, что старшая дочь Лу болезненная, и в этом не было ничего нового. Подробностей никто не распространял, до его слуха они не доходили.
Юноша опустил взгляд и сделал несколько шагов ближе. Чёрные глаза словно пытались рассмотреть её целиком, до мельчайшей черточки.
Много раз он представлял себе эту встречу: какой будет его тон, что он скажет. С детства он ненавидел две вещи: обман и жалость. Значит, по всем правилам, он должен был бы злиться и отталкивать её ещё сильнее.
Но теперь, когда она стояла перед ним, он понял, что не хочет ничего говорить.
Лу Нянь вспомнила, как он прежде всегда держался подальше, словно боялся приблизиться, а теперь, когда она болела, наоборот, подошёл ближе. Она не понимала, что у него на сердце.
— Это может передаться, — снова с тревогой напомнила она.
Он будто очнулся от собственных мыслей. Мальчик отвёл лицо, и голос его прозвучал сухо, жёстко:
— Я не такой хрупкий, как ты.
— Понятно, — пробормотала Лу Нянь, закатив глаза про себя.
Фраза холодная но в глубине души ей стало легче. Значит, он остался прежним, тем же резким и равнодушным Цинь Сы.
— Я давно знаю, что не нравлюсь тебе, — шепнула она с досадой. — Болею я или нет — всё равно. Ты ко мне слишком жесток.
— Угу, — коротко отозвался он.
— Что? — она округлила глаза.
Её лицо всегда было живым, каждое чувство проступало открыто. Мальчик заметил её возмущение, и уголки его губ дрогнули в едва заметной усмешке, которую он поспешил скрыть.
Глядя на девочку, стоящую совсем рядом, с лицом почти прозрачным под весенним солнцем, он вдруг подумал:
«Пусть заразит меня».
Тем лучше.
Так он хотя бы заплатит цену за то, что оказался рядом.
Это ещё было смутное, неоформленное чувство, рождённое скорее инстинктом, но позже именно оно, болезненное и изломанное, почти фанатичное в своей жертвенности, прорастёт в его сердце и будет преследовать всю юность, особенно когда он осознает собственные чувства.
Автор замечает: с этого момента время начинает ускоряться. Совсем скоро Сы-Сы пойдёт в среднюю школу, подросток постепенно вступает в иной возраст.
Здравствуйте, я сегодня стала стала доном. Но не понимаю как прочитать продолжение.
Извините за беспокойство я уже поняла как прочитать
Как хорошо, что вы разобрались с главами во ВК)
Спасибо вам большое за поддержку!