Она слегка насторожилась, чувствуя исходящую от него странную настороженность, почти враждебность.
— Я учусь во втором классе, — небрежно сказал он, будто между прочим. — Мы соседи по этажу.
— О, — кивнула Лу Нянь. — Это тоже сильный класс, здорово.
Он надул пузырь из розовой жвачки.
— Да ладно, — протянул он, лениво. — Я купил туда место. На прошлой проверке по математике получил три балла.
Закатное солнце осветило его глаза, превращая чёрный цвет в прозрачный янтарь. В этом мягком свете он выглядел совсем ещё мальчишкой: тонким, худым, с мягкими прядями тёмных волос, пушистыми на ветру.
— Забавно, — спокойно сказала Лу Нянь. — Я тоже «купила». Даже на вступительные не пошла, болела.
Пузырь на его губах лопнул, он удивлённо взглянул на неё.
Её профиль в свете заката был безупречен: нежные линии, мягкий изгиб шеи, лёгкий отблеск на ресницах.
«Вот она какая, — подумал он. — Красота змеи и яд в одном теле. Настоящая роковая женщина».
Тем временем в другом конце города дела в баре Мин-гэ.
Соседнее помещение вдруг освободилось, и вывеска «сдаётся» уже висела у дверей. Цинь Сы позвал хозяина.
— Забирай этот участок, — коротко сказал он.
Мин-гэ округлил глаза:
— Да я же в убытке буду! У меня и так всё идёт отлично, зачем рисковать?
— Ты и цену на морковь не в состоянии высчитать, — холодно отрезал Цинь Сы.
Его длинные и бледные пальцы держали ручку; под тёплым светом бара кожа казалась почти прозрачной.
— Через пару недель кто-то другой купит соседнее помещение и откроет там свой бар. Тогда, с твоим уровнем, разве что северо-западный ветер пить1 будешь, — добавил он сухо.
Мин-гэ замер. Он знал, если Цинь Сы что-то говорил, значит, за этим стояли надёжные источники.
— Может, подождём, пока цена просядет? — неуверенно предложил он.
— Ждать — значит проиграть, — хлёстко произнёс Цинь Сы. — Или действуешь первым, или потом сам окажешься под ножом.
Решительный, холодный и бескомпромиссный. В нём чувствовалась внутренняя сила, пугающая своей сдержанностью.
— Ладно, решай сам, — сдался Мин-гэ, опуская плечи.
Юноша откинулся на спинку кресла, небрежно закинув ногу на ногу. В его тонком и ясном лице было что-то хищное: притягательная красота, в которой сквозила опасность.
— Красавчик, — захихикала подвыпившая женщина, подходя ближе. — Угостить тебя бокалом?
Цинь Сы почувствовал резкий запах алкоголя и сладких духов, поморщился, поднялся и коротко бросил:
— Мин-гэ, пойдём. Поговорим внутри.
Когда они зашли в кабинет, он добавил:
— Вечерами меня, возможно, не будет. Есть другие дела. Если что-то случится — сразу звони.
— Эй, ты же уже в одиннадцатом классе, — напомнил Мин-гэ. — В следующем году выпуск. Учёба ведь сейчас важнее всего. Зачем тебе всё это? Денег у тебя и так хватает на жизнь и на учёбу с лихвой.
В конце концов, он ведь всё ещё был школьником без дурных привычек: не тратил лишнего, не пил, не курил, не играл и не гонялся за женщинами. Так зачем ему большие деньги?
Цинь Сы сжал губы.
— Я хочу съехать, — тихо сказал он.
Ему хотелось иметь свой дом. Обычный, нормальный, без тени чужого запаха и посторонних глаз. Дом, куда не стыдно было бы кого-то привести.
Мин-гэ хмыкнул:
— Понимаю. Опять мой бар тебе не по вкусу? Боишься, как придёт какая красавица, испугается, что я тебя тут «портить» начну?
Он говорил с усмешкой, но не без обиды.
Цинь Сы появлялся здесь нечасто, но каждый раз, словно магнит для посторонних взглядов. Девушки, особенно подвыпившие, нередко начинали заигрывать. Парень был слишком хорош собой, к тому же держался уверенно, уж никак он не походил на робкого старшеклассника.
Цинь Сы не ответил.
Он не считал себя «чистым мальчишкой», ведь слишком многое видел с детства. Какой ещё бар мог его «испортить»?
— Да ты у нас, смотрю, самый умный, — продолжал ворчать Мин-гэ. — Раз уж такой крутой, иди скажи той девчонке, что тебе нравится, что она тебе нравится!
Лицо юноши мгновенно потемнело.
Мин-гэ, уловив перемену, сразу осёкся.
Прошла долгая пауза, прежде чем Цинь Сы глухо сказал:
— Мне никто не нравится. И не нужно мне этого.
Он резко отвернулся.
«Какое право я вообще имею думать об этом? Лучше уж жить в стороне, чем просить её о жалости».
Когда парень ушёл, Мин-гэ почесал затылок и тихо проворчал:
— Упрямый щенок. Поживи ещё немного — тогда и поговорим, кто кому нравится.
Лу Нянь тем временем собиралась на ужин со своим «спасителем».
Она заранее позвонила и назначила встречу. Обычно к своей внешности она относилась равнодушно, но сегодня долго стояла перед зеркалом, раздумывая, что надеть, и всё же решила немного приодеться. Юная девушка выбрала платье, в котором никогда бы не пришла в школу.
В её гардеробной висели десятки нарядов: лёгкие шёлковые, строгие кашемировые, с кружевом и без, целые ряды аккуратно подобранных комплектов с украшениями и сумочками. Она сама никогда ничего не покупала; всё это были подарки на праздники, на день рождения, от родных и знакомых.
За одеждой следила Мяо-Мяо.
Узнав, что девушка собирается на ужин с молодым человеком, Мяо-Мяо пришла в восторг:
— Я тебя так причешу и наряжу, что он на месте в тебя влюбится!
— Ты, по-моему, совсем не то подумала… — пробормотала Лу Нянь, тяжело вздохнув.
К моменту, когда она пришла, Линь Цзюньжунь уже ждал её.
Чтобы не смущать его, Лу Нянь выбрала непринуждённое место — маленькое кафе недалеко от школы.
Она появилась в светлом шифоновом платье с мягким поясом на талии. Её кожа казалась почти прозрачной, а тонкие руки и ноги — хрупкими, как у фарфоровой куклы.
Глаза Линь Цзюньжуна вспыхнули восхищением, а она чувствовала странную усталость, будто всё это не имело смысла.
«Неужели Лу Ян был прав, и я просто перепутала благодарность с симпатией?»
- «Пить северо-западный ветер» (喝西北风, hē xīběifēng) — устойчивое выражение; означает «остаться без средств к существованию, голодать». ↩︎
