Цинь Сы ел медленно, почти молча. Когда он закончил, просто ждал, пока она доест.
— Ты спешишь? — робко спросила она, чувствуя, что готова заказать ещё одну порцию.
— Ешь, — коротко сказал Цинь Сы.
Лу Нянь тут же позвала официанта:
— Можно ещё одну порцию, пожалуйста?
— Сейчас будет! — бодро отозвался тот.
Лапша с говядиной появилась на столе почти мгновенно. Парень, не задумываясь, поставил миску перед Цинь Сы.
Лу Нянь замерла.
Цинь Сы тоже посмотрел на миску, потом на неё и молча придвинул блюдо к девушке.
— Просто в последнее время я всё время голодная, — неловко оправдалась она.
Под неусыпным взглядом Лу Чжихуна и прислуги есть дома было настоящим мучением: какая бы ни стояла еда, всё казалось безвкусным. Сон давно стал беспокойным, а сегодня, сидя в обычной уличной забегаловке рядом с Цинь Сы, она вдруг ощутила странное, давно забытое чувство лёгкости. И, может быть, поэтому ела больше, чем обычно.
Пар поднимался над миской, щёки девушки порозовели от жара, губы заалели, длинные ресницы чуть дрожали в облаке белого тумана.
Цинь Сы какое-то время молча смотрел на неё, потом отвёл взгляд и, не говоря ни слова, вышел на улицу.
У дверей стоял парень, студент на вид, курил и кого-то ждал. Увидев Цинь Сы, он хмыкнул:
— Твоя девушка аппетитная. Худенькая, красивая, а ест, как чемпион.
Лу Нянь всё ещё сидела за столом, доедая лапшу с серьёзным видом. Она и правда выглядела хрупко, почти воздушно. Настоящая красавица из тех, что кажутся нарисованными тонкой кистью.
— Не девушка, — сухо ответил Цинь Сы.
— А? — опешил парень.
Он-то был уверен, что перед ним пара. Школьная форма у них одинаковая, лица гармоничные, да и сцена, как Цинь Сы вылавливал для неё из бульона лук, выглядела почти интимно. Она ведь даже не смутилась.
Цинь Сы не стал ничего пояснять. Он вернулся в зал, расплатился за обе миски и позвал:
— Закончилa?
— Угу, — кивнула Лу Нянь.
Она ела с таким удовольствием, будто это была лучшая лапша в её жизни.
На улице уже сгущались сумерки.
Они шли рядом, вернее, она впереди, он чуть позади. Лу Нянь чувствовала себя удивительно спокойно. Рядом с ним не страшно. Шаг её стал лёгким, почти беззаботным.
Вечерний ветер колыхал длинные пряди её волос, и Цинь Сы, следуя за ней, невольно смотрел, как они вспыхивают в свете фонарей.
Так они дошли до дома Лу.
— Я быстро поднимусь, только приготовлю всё, — сказала она. — Подожди немного.
Так они и решили заранее.
Цинь Сы не хотел сталкиваться с кем-либо из семьи Лу, а объяснить, почему она приводит домой парня, было бы невозможно. Ни Лу Чжихун, ни Лу Ян не должны были знать.
Лу Нянь прошла в комнату, где горничная Мяо-Мяо уже готовила для неё домашнюю одежду. Переодеваясь, девушка сказала управляющей:
— Тётя Чжан, сегодня не зовите меня, я хочу посидеть в мастерской.
Такое случалось часто. Лу Нянь могла часами рисовать, запиршись одна, и терпеть не могла, когда ей мешали. Прислуга давно привыкла и кивнула без лишних вопросов.
Заперев дверь, она достала телефон и написала:
Готово. Можешь приходить.
Мастерская находилась на втором этаже, и к ней примыкал небольшой балкон. Лу Нянь распахнула дверь, впуская прохладный воздух, и снова отправила сообщение.
Через несколько минут на перилах бесшумно показался Цинь Сы, словно тень. Он легко перемахнул через балкон.
— Прямо как в тех сериалах, где любовники тайком лазают к друг другу в окна, — пробормотала она с любопытством.
Чжан Цюпин, экономка, обожала подобные семейные мелодрамы и смотрела их вечерами с Мяо-Мяо. Лу Нянь сама почти не смотрела телевизор, но часто проходила мимо гостиной и слышала эти «драмы о любви и тайнах».
Лицо Цинь Сы вспыхнуло.
— Не умеешь приводить примеры — лучше не приводи, — холодно бросил он.
Лу Нянь уже была в мягком, кремовом домашнем платье, поверх которого накинула светло-серый кардиган. Длинные чёрные волосы свободно спадали на плечи, и весь её облик дышал тёплой, домашней мягкостью.
Так же, как когда-то в детстве, когда она, босоногая, забиралась на чердак, искать Цинь Сы по старой привычке.
Юноша опустил взгляд и, не говоря ни слова, вошёл следом в мастерскую.
— Садись вот сюда, — сказала Лу Нянь, устанавливая мольберт.
В комнате было тепло. От включённого обогревателя воздух стал мягким, почти ленивым.
— Сними куртку, — спокойно добавила она.
Цинь Сы чуть напрягся.
— Просто так удобнее рисовать, — пояснила она тихо. — В куртке слишком громоздко.
На самом деле, ей хотелось видеть линии его тела. Толстая ткань скрывала форму, а она ведь хотела передать живого человека, не манекен.
— К тому же здесь тепло. Если посередине сеанса тебе станет жарко и придётся раздеваться, всё придётся начинать заново, — улыбнулась она.
Он помолчал, потом молча снял верхнюю одежду.
Под ней была чёрная тонкая водолазка. Под мягкой тканью угадывались подтянутые очертания спины и плеч без лишней худобы.
Его волосы, чуть длиннее обычного, касались шеи; вблизи они казались особенно тонкими и гладкими, словно холодный шёлк.
Лу Нянь невольно захотела коснуться их, но быстро одёрнула себя.
Она устроилась перед мольбертом, взяла карандаш и, не мигая, стала изучать его черты: взгляд, линии шеи, посадку плеч.
Цинь Сы почувствовал себя неловко под этим пристальным вниманием.
Она заметила это, встала, подошла ближе и мягко сказала:
— Повернись немного сюда… вот так.
