Мин-гэ покачал головой, восхищённо хмыкнув:
— Если брат Цинь когда-нибудь женится, пусть заранее готовит бюджет на еду. Такую жену прокормить — не шутка.
Может, дело было в том, что организм Лу Нянь восстанавливался после болезни, а может, просто в хорошем настроении. Она и сама удивлялась, как в неё всё помещается.
К середине ужина блондин достал бутылку байцзю1.
— Сестрёнка, будешь пить?
— А? — Лу Нянь подняла голову, сжимая палочки.
Цинь Сы даже не посмотрел в их сторону. Он просто протянул руку, и бутылка, словно сама собой, оказалась у него. В следующий миг она полетела обратно в ящик у стены.
— Э… — растерянно выдохнули Сяо Цю и блондин.
Сяо Цю поспешил сгладить неловкость:
— У меня есть персиковое вино! Сладкое, лёгкое, почти без градусов. Девушкам нравится.
— То-то и хорошо, — сказал Мин-гэ. — Праздник всё-таки. Что мы, звери, что ли, травиться байцзю?
Лу Нянь никогда прежде не пробовала алкоголь. После такого описания она заинтересовалась:
— Тогда нальём!
Цинь Сы сжал губы, но промолчал.
Персиковое вино налили в бокалы. Оно было прозрачное, нежно-розовое, чуть шипучее, с прохладным ароматом. Лу Нянь взяла свой бокал, сделала маленький глоток и задумчиво облизнула губы.
Румянец на щеках стал ярче. Свет отражался в её глазах, а капля вина блеснула на губах, как росинка.
Цинь Сы опустил палочки.
В комнате стоял жар от пара. Воздух был душный, и он вдруг ощутил, как пересохло в горле. Откинув ворот, он поднял свой бокал и выпил почти до дна, но жар не ушёл.
Смех, разговоры, звон посуды — всё звучало где-то далеко. Она сидела рядом, смеясь, а в её взгляде мерцали крошечные звёзды.
Лу Нянь быстро опьянела. Она выпила полбокала, заела острой едой и тут же запила ещё. Глаза блестели, движения стали мягче, речь чуть замедлилась. Не заметив, девушка взяла первый попавшийся бокал и пригубила снова. Это был его бокал.
Цинь Сы замер.
Она отпила немного, поставила обратно, даже не заметив, что не тот. Никто за столом ничего не понял, и веселье продолжилось.
Он больше не прикоснулся к вину.
Когда шум улёгся, Лу Нянь уже спала. Она сидела, уронив голову на согнутую руку, дыхание её было ровным и тихим.
Снежная пустая ночь на улице. Она спала в этой маленькой закопчённой забегаловке спокойнее, чем в собственном доме.
Мин-гэ, Сяо Цю и блондин ушли. Цинь Сы выгнал их пить в соседнюю комнату.
Он снял свою куртку и накинул ей на плечи. Она почти утонула в ткани, только кончик носа выглядывал наружу.
Мин-гэ, потягивая остатки вина, слегка хмельной, сказал:
— После этого Нового года тебе уже восемнадцать, да?
Он усмехнулся.
— Взрослый. Последний год школы. Дальше — большой мир.
Мин-гэ помолчал и добавил с теплотой, вглядываясь в юношу:
— Ты ведь не останешься, да?
Он видел, каким был Цинь Сы, когда впервые встретил его. Худой мальчишка в поношенной одежде, с глазами, в которых не было страха. С первого взгляда он понял, что этот парень вырастет сильным.
Прошли годы, и уверенность только окрепла. Этот мальчик действительно был рождён, чтобы стоять выше других.
Цинь Сы молчал.
Тусклый свет лампы скользил по его профилю, делая черты лица особенно выразительными: высокий изгиб бровей, узкие глаза, тонкие губы. В этой сдержанной красоте проскальзывало что-то острое и холодное, словно клинок, спрятанный в шелковые ножны.
Мин-гэ понял всё без слов. Он вздохнул, кивнул на спящую девушку и вполголоса сказал:
— Трудно расстаться, да? Спит, — хмыкнул он, — не смотри так. Я бар держу, так уж кто пьян по-настоящему, а кто притворяется — это я с первого взгляда вижу.
— Это не имеет к ней отношения, — тихо произнёс Цинь Сы.
— Конечно, конечно… не имеет, — примирительно пробормотал Мин-гэ.
Но он знал правду. Стоит ей позвонить — хоть ночью, хоть на краю света — он непременно придёт. Без вопросов, без колебаний.
Вот она, любовь до самоотречения, до унижения. Любовь, которая превращает гордость в пепел, но не даёт увидеть ни малейшего излома.
— Делай, как считаешь нужным, — сказал Мин-гэ, поднимаясь. — Мужчина сам выбирает свой путь. Главное не жалеть потом. Баланс всегда внутри нас.
Он, пошатываясь, собрал посуду и ушёл на кухню.
Цинь Сы медленно перевёл взгляд. Девушка спала спокойно, дыша ровно.
На столе царил беспорядок: перевёрнутые тарелки, недопитые бокалы, крошки, капли соуса. Он долго смотрел на её лицо в полутьме, а потом отвёл глаза.
На дальнем краю стола стоял её наполовину полный бокал с розовым персиковым вином.
Долгая пауза.
Тонкие пальцы юноши с отчётливо очерченными суставами, потянулись к нему. Он поднял бокал и задержал дыхание.
Его тонкие губы коснулись именно того места, где минутами раньше лежали её губы.
Словно обряд, словно тайная жертва, он прижался к стеклу и медленно сделал глоток.
Вино было лёгким, почти безвкусным, настолько слабым, что едва щекотало язык. Ничего, что могло бы опьянить, но он вдруг ощутил, как мутнеет взгляд.
Цинь Сы пил много раз: дорогое и дешёвое, обжигающее и густое, такое, что выжигало горло, и то, от которого три дня не отходишь.
Но именно это простое, сладковатое вино оказалось для него самым сильным.
Он опьянел.
- Байцзю (白酒, báijiǔ) — традиционный китайский крепкий алкогольный напиток, дистиллят из зерновых (чаще всего сорго, иногда риса или пшеницы), с высоким содержанием спирта, обычно от 40 % до 65 %. ↩︎
